у него был сконфуженный и изумленный. Я почувствовала на себе его взгляд: да, мало что во мне напоминало сейчас знатную леди. Равно как и Норфолк был похож на одного из своих рабочих. В пылу борьбы с огнем он скинул где-то и сюртук, и жилет и ходил в одной сорочке — некогда белоснежной, но сейчас изрядно потрепанной.

— Герцог Норфолк, леди Тесса… прошу прощения, леди Норфолк, — мистер Уитмор бросил на меня еще один ошалевший, дикий взгляд и отвернулся, наконец, к мужу. — Я… гхм… вам необходимо будет дать показания… я хотел бы опросить вас… полагаю, сейчас не самое подходящее время… когда вам будет удобнее?

— Я могу заехать к вам вечером, — ответил герцог.

Я промолчала, и мистер Уитмор вновь странно посмотрел на меня.

— А вам, миледи?..

— Моя жена не знает ничего сверх того, что знаю я. Мы сидели вместе за столом, когда узнали о пожаре, — Норфолк подался чуть вперед, нарушив диагональ между мной и инспектором.

— Это так, миледи? — он все никак не унимался. — Вам действительно нечего мне сообщить?.. — спросил и вновь многозначительно оборвал свой вопрос, так, что он повис в воздухе.

Я бросила на герцога быстрый взгляд. Желания спорить не было никакого. То, что инспектор грубил, могла уловить даже я, которая была не очень сведуща в хитросплетениях общения аристократов. Герцог — мой муж и глава семьи. Если он сказал, что мне нечего добавить, мистеру Уитмору следовало его послушать.

Он бы сделал так в любом ином случае. Они все так делали — я это знала, как никто. На мои слова плевали в течение года, и вдруг впервые ими кто-то заинтересовался. Еще и среди наделенных властью мужчин.

Было и смешно, и горько, и самую малость обидно. Меня слушали, только если это могло помочь им в достижении своих целей. Меня использовали как инструмент.

— Я могу лишь подтвердить то, что сказал мой муж, — я нацепила на губы улыбку и стеклянным взглядом окинула инспектора. — Мне нечего добавить.

— Понятно, миледи, — разочарование в его голосе чувствовалось даже кожей. — Что же. С вашего позволения, откланяюсь. Я должен осмотреться…

Он ушел, и мы еще долго стояли неподвижно и смотрели ему в спину прежде, чем Норфолк заговорил.

— Инспектор полагает, что я поджег свои собственные склады? — мрачно усмехнулся он.

То, что в такой ситуации он сохранял ясную голову и не позволял эмоциям взять верх, меня пугало и восхищало одновременно. Наверняка за его стальной броней скрывалась целая буря тяжелых, горьких чувств.

Кто бы ни стоял за поджогом, ущерб был значительным, и герцогу предстоит еще одно испытание — возможно, самое трудное на данный момент. А сколько их уже было… И будет.

Я знала, что Норфолку была не нужна моя жалость. Но внутри меня волей-неволей зарождалось беспокойство и сочувствие.

Я постаралась их подавить и поднесла к лицу руку, чтобы заправить за ухо растрёпанные волосы.

— Что у вас с ладонями? — герцог перехватил ее и повернул тыльной стороной вверх.

Да. Ладони, покрытые вспухшими мозолями, совсем не походили на нежные руки знатной леди.

Его прикосновение, неожиданно мягкое, все равно причинило боль. Он поднял голову и скользнул по мне взглядом, и его глаза расширились, словно он впервые заметил мой растрепанный вид, испачканное платье и следы сажи.

— Я помогала черпать песок, — непринужденно ответила я.

— Я не должен был брать вас с собой, — вполголоса произнес Норфолк, скорее рассуждая вслух, нежели говоря со мной. — Идемте, — а вот это уже было сказано мне.

Придерживав меня за запястье, герцог направился в сторону пожарных водовозов. Оказалось, вместе с ними прибыли и доктор с сестрой милосердия. Они приехали на переоборудованном экипаже, который мог бы служить прототипом кареты скорой помощи. Внутри доктор принимал осматривал одного из рабочих, который получил серьезные ожоги, а сестра милосердия стояла снаружи и опиралась на откидную полку, что крепилась к задней стенке экипажа.

— Ваша светлость, позвольте, я помогу, — добродушная женщина лет пятидесяти шагнула навстречу.

— Это не сложно, я сам, — произнес Норфолк к моему изумлению. — Если позволите воспользоваться вашим саквояжем, — и он скосил взгляд на огромный, потрепанный чемодан коричневого цвета, в котором, аккуратно сложенные, лежали лекарства и бинты.

— Конечно, ваша светлость… — оторопело пробормотала женщина и бочком-бочком отошла в сторону.

Довольно быстро отыскав среди лекарств нужные, герцог положил их на своеобразную столешницу и вновь взял в руки мои ладони.

— Будет щипать, — предупредил он хмуро и щедро плеснул на них прозрачную жидкость из стеклянного бутылька.

Я невольно вскрикнула, потому что жжение было сильным и резким. Но уже через мгновение оборвала себя, когда почувствовала кожей прохладный ветерок. Не веря, опустила взгляд: по-прежнему сосредоточенный и хмурый Норфолк дул мне на ладони…

Рот сам собой сложился в букву «о», и я поспешно его закрыла, не желая выглядеть в глазах герцога умственно отсталой. Он же не обращал на меня ни малейшего внимания, с головой погрузившись в манипуляции с моими ладонями. Длинными, прохладными пальцами он нежно и бережно втирал в кожу какую-то пахучую мазь, и у меня сбилось дыхание от этой нехитрой ласки, потому что я прежде не думала, что Норфолк на такое способен…

Сама мысль, что он заботится таким образом, была одновременно абсурдной и… приятной.

— Надо подсушить, — ровным тоном сказал он, наконец подняв взгляд. — И наложить повязку.

Герцог потянулся за бинтами, свободной рукой слегка сжав запястье, чтобы я не убрала руку.

— Придется перетерпеть.

Он промокнул ладони тканью, и я поморщилась, когда она коснулась воспаленной, пульсирующей кожи.

— Благодарю, — пробормотала я и заставила себя взглянуть ему в глаза.

Серые, внимательные, они смотрели на меня без тени привычной холодности.

— Возвращайтесь в особняк, миледи, — сказал он негромко, по-прежнему держа мои ладони в своих руках.

— А вы? — я невольно подалась вперед и понизила голос.

— Я останусь, — он вскинул брови, словно это было само собой разумеющееся. — Здесь еще многое предстоит…

— Я останусь с вами, — я продолжала настаивать, но герцог покачал головой.

— Возвращайтесь. Все уже кончено. Склад сгорел. А мне нужна свобода действий. Я не хочу вечно оглядываться и пресекать попытки мистера Уитмора допросить вас в укромном месте.

— На что вы намекаете?.. — я попыталась