– Порядка десяти миллионов. Для вашего проекта поднялилимит до одиннадцати, но вы это заслужили. – Он улыбнулся и занялсяменю. – Вы, наверное, голодны, раз на работе не обедаете. – Он незабыл ее слова.

Они сделали заказ. Еда и впрямь оказалась выше всяческихпохвал. За ужином они говорили о делах центра. У Кэрол было много масштабныхидей, а значит, и масса работы, но Чарли не сомневался, что она добьетсясвоего. Чарли оценил ее планы и сказал, что у нее не возникнет проблем сполучением грантов на следующий год, будь то от его фонда или от других.Горячность Кэрол в который уже раз зарядила Чарли. Он любовался ею –оживленной, вдохновенной, раскованной.

– Что ж, мисс Паркер, цели вы перед собой ставитевпечатляющие. Настанет день – и вы действительно измените мир. – Он верилв нее на тысячу процентов. Удивительная женщина. В свои тридцать четыре годаона добилась больше, чем многим удается за всю жизнь, и все – своим трудом, безчьей-либо поддержки. Он видел, что этот центр для нее – как ребенок, и тутмысли его снова вернулись в русло личной жизни Кэрол, что занимало Чарли, надопризнать, гораздо больше, чем дела центра. По крайней мере в эту минуту.

– А вы-то сами? Чем занимаетесь в свободное время? Хотяя вижу, что свободного времени у вас попросту нет. Неудивительно, что вам дажепоесть толком некогда. Спать-то успеваете?

– Не успеваю, – подтвердила Кэрол. – По мне,сон – бесполезная трата времени. – Она рассмеялась. – Для менясуществует только работа и мои ребята. Занятия в группах. Я и по выходнымобычно в центре торчу. Но мне необходимо держать все под контролем.

– Я к своему фонду так же отношусь, – призналсяЧарли. – Но должны же вы выкраивать время для себя?! Позволить себе иногдаразвлечься? Вы как обычно развлекаетесь?

– У меня вместо хобби работа. Самое большое для менясчастье – это открытие нашего центра. Больше мне в жизни ничего ненужно. – Она говорила искренне, это было видно, но Чарли от таких словстало не по себе. В этом было нечто неправильное. Не может жизнь молодойженщины состоять из одной только работы!

– И никаких мужчин? Собственных детей? И не тикаютбиологические часы, напоминая, что пора создавать семью? – Он помнил, чтоей тридцать четыре года, что она училась в Принстоне и Колумбии – вот,собственно, и все, что ему о ней известно, даже после проведенного вместевечера. Они все время говорили только о ее центре и его фонде. О его и ееработе.

– Нет. Никаких мужчин. Никаких детей. И никакихбиологических часов. Я их еще несколько лет назад выбросила на помойку. И с техпор живу припеваючи.

– Как это понять? – Чарли не отступал, но Кэролкак будто и не возражала. Он понимал, что она не станет отвечать, если незахочет.

– Мои дети – это подопечные в центре. – Судя повсему, Кэрол действительно не видела ничего необычного в таком образе жизни.

– Сейчас вы так говорите, а когда-нибудь пожалеете.Женщина не может не думать о собственной семье. Замуж надо выходить вовремя. Авот мужчина и в шестьдесят, и в восемьдесят может обзавестись семьей, если,конечно, не боится стать посмешищем.

– Ну тогда так: когда мне будет восемьдесят, якого-нибудь усыновлю.

Она улыбнулась, и Чарли вдруг ощутил смутное дыханиетрагедии. Он хорошо изучил женщин. У Кэрол в прошлом произошло что-то страшное.Он не знал, что именно, и не мог бы объяснить, по каким признакам догадался, ноон это явственно чувствовал. Слишком быстро она отвечала на вопросы, слишкомтверда была в своих решениях. Никто в мире не может быть так во всем уверен,такими становятся, только пережив большое горе. Чарли это знал по себе.

– Кэрол, вы меня не проведете, – осторожнопроговорил он. Он боялся, что спугнет ее и она спрячется поглубже в своюраковину. – Вы же любите детей. И у вас наверняка есть мужчина. –После сегодняшнего разговора он пришел к заключению, что подозрения насчетнетрадиционной ориентации были напрасными. Ничто в ней не говорило о лесбийскихнаклонностях, хотя Чарли понимал, что может ошибаться, как уже пару разслучалось. И все же она не похожа на лесбиянку. Просто очень закрытый человек.

– Нет. Никакого мужчины, – бесхитростно отвечалаКэрол. – Времени нет. И интереса тоже. Плавали уже, знаем. У меня ужечетыре года никого нет.

Чарли прикинул, что центр она открыла год назад. Уж небезответная ли любовь заставила ее повернуть в этом направлении? Чтобызалечивать и свои, и чужие раны?

– В вашем возрасте это большой срок, – заметил он,и она улыбнулась.

– Вы все говорите о моем возрасте, как будто мнедвадцать лет. Я уже не девочка. Мне тридцать четыре. Совсем немало, на мойвзгляд.

Он посмеялся.

– Только не для меня. Мне-то уже сорок шесть.

– Вот именно. – Она быстро перевела стрелки нанего. – При этом вы не женаты, и детей у вас тоже нет. Что вы на этоскажете? Почему сами не заведете семью? Почему ваши часы не тикают, если вы надвенадцать лет меня старше? – Хотя она готова была признать, что выглядитон моложе.

Чарли вполне можно было дать на десять лет меньше, но впоследнее время он стал острее ощущать свои сорок шесть лет. Кэрол тожевыглядела моложе своих лет. Ей можно было дать лет двадцать пять – двадцатьшесть. Они прекрасно смотрелись вместе, оба одного типа, их можно было принятьза брата с сестрой, недаром и самому Чарли при первой встрече Кэрол напомниласестру и мать.

– Мои часы как раз тикают, – признался он. –Просто я еще не встретил свою единственную, но надежды не теряю.

– Все это чушь собачья, – припечаталаКэрол. – Закоренелые холостяки всегда так говорят. Вы дожили до сорокашести лет и не встретили ту, кого хотели бы сделать спутницей жизни? Даоглянитесь просто вокруг, плохо искали. Нелепая отговорка – «не нашел своюединственную». Тогда найдите себе что-нибудь взамен! – сухо проговорилаона и отпила вино. Чарли воззрился на нее с нескрываемым изумлением. Кэролсмотрела прямо в корень, а самое неприятное – была абсолютно права, и он этопонимал.

– Ладно, сдаюсь. Были, наверное, и подходящие, но приусловии определенного компромисса с моей стороны, а я все искал свой идеал.

– Такого вам не найти. Никто не совершенен, думаю, чтов свои годы вы это хорошо знаете. Тогда в чем же дело?

– В страхе, – честно признал он. Впервые в жизнион признался в этом вслух постороннему человеку. Чарли не ожидал от себяподобной откровенности.

– Так-то честнее. А почему? – Она была настоящийпрофессионал, Чарли только сейчас это понял. Заглядывать в чужую душу, читатьмысли – это ее работа. И любимое дело. Но Кэрол не хотела его обидеть. Ееинтерес был вполне искренним.

– Видимо, дело в том, что в шестнадцать лет я лишилсяродителей, все заботы обо мне взяла на себя старшая сестра, а через пять летона умерла от опухоли мозга. Вот и все, моей семьи не стало. С тех пор в моемсердце поселился страх. Страх потерять тех, кого я люблю. Вот поэтому я и боюсьзаводить семью, я так и жду, что опять случится что-нибудь страшное.