Он кивнул:

– Совершенно не обязаны… А вот насчет дальнейшего… Тутя бы вас очень-очень попросил держать все в секрете. В ваших же интересах.

– Я поняла, – сказала Даша.

– Чтобы уверить вас в полной непричастности системы ктому, что с вами произошло, не было нужды нам с вами встречаться. Вы прекраснопонимаете – каналы есть… Так вот, вы упустили из виду еще один повод для нашейбеседы. Что, если я хочу с вами посоветоваться? Чего на свете не бывает…Считайте, у нас с вами небольшой военный совет. Этот разговор, кроменастоятельной необходимости хранить его в тайне, ни к чему вас более необязывает. Я не собираюсь просить вас сделать что-то за плату, вообще васпокупать. Быть может, не время, – он вскользь глянул на Дашу иусмехнулся. – Мне ваши принципы на сей счет известны. Точно знаю, что впрошлом году вас пытались купить. Басалаевские. Но не знаю деталей. Нерасскажете?

– На трость покупали, вот и все детали, – сказалаДаша.

– Как это?

– Ну, этот организм, что ко мне явился, сказал, чтобудет укладывать пачки денег на высоту своей трости.

– Трость хоть была длинная?

– Пожалуй.

– А купюры в пачках?

– Крупные.

– А вы не взяли… А на оглоблю бы купились?

– Нет.

– Ох уж мне эти цыгане… – сказал Фрол. –Никакой психологии, тактика та же, что и в древнем Шумере… Смешной народ. То лине понимают, что все, купленные за деньги, – мразь, то ли их такаяситуация устраивает… Простите, Дарья Андреевна, вас еще ни разу по-настоящемуне покупали. Не за деньги. И не за звездочки на погоны. За деньги, повторяю,покупают мразь. А верных сотрудников покупают не деньгами, а тем, что человекаставят на изначально предназначавшееся ему в жизни место, которого он инымипутями достигнуть ни за что не смог бы. Конечно, к этому и деньги прилагаются,но в данном случае они – вторичное… Взять, например, вас. Вы великолепнаяохотничья собака, это вовсе не оскорбление, это комплимент. Но вас держатвпроголодь, так что ребра торчат, походя пинают под худые бока, заставляют житьв сырой конуре, а охотиться позволяют разве что на мышей, но упорно требуютпроявить при этом невероятную резвость, изобретательность и неутомимость. Этоабсурд: породистая легавая не должна размениваться на мышей. Подумайте, на чтоона способна, если кормить ее досыта, лелеять и холить, а на охоту выводить,подставляя достойную дичь, – благородного оленя, волка, медведя…

– С гончими на медведей не ходят.

– Ну, я же иносказательно… Одним словом, ДарьяАндреевна, по-настоящему вас еще и не покупали. А потому не зарекайтесь.Хорошо, это лирическое отступление. Поговорим о делах. Я и в самом деле хочу свами посоветоваться. Мне почему-то кажется, что мы идем в одном и том женаправлении. Давайте я расскажу вам притчу. Представим, что существует…Компания. С большой буквы. Удачный термин, потому что несет двойной смысл.Компания в данном случае – это и группа близких людей, и деловое предприятие.Текут обычные будни, о которых скучно, да и не нужно рассказывать. Все знаютсвои обязанности, давно отлажены механизмы и для поощрения за хорошую работу иверность, и для наказания за предательство и обман своих. Проведены границы,выработаны законы. Конечно, не идиллия, но – налаженная жизнь. И внезапно некийчеловек, занимающий один из крупных постов, совершает сделку, которуюпросто-таки не имел права совершать, самовольно распоряжаясь тем, чем имелиправо распоряжаться все сообща. Это сделано так примитивно и открыто, чтоискать виновного нет смысла, он на ладони, даже не скрывается. Как выпонимаете, Компания немедленно призывает его к ответу. И тут начинаютсястранности. Человек этот отличался недюжинным умом и ловкостью, без которых,как легко догадаться, никогда не достиг бы такого положения. Логичнопредположить, что он, решил вдруг все-таки промотать доверенные ему ценностиКомпании, позаботился заранее об убедительных, хотя бы внешне, оправданиях. Ноничего подобного не происходит. Виновник ведет себя, как глупый мальчишка, стоитс опущенной головой и уныло повторяет: «Да, я съел варенье. Я знал, что нельзяесть варенья, но я его съел…» – Фрол помолчал. – К сожалению, в тотмомент заинтересованные лица совершили промах. Чересчур быстро кинулись понакатанной дорожке…

– Иными словами, поторопились зарезать?

– Вульгарно чуточку, но истине соответствует… –медленно сказал Фрол. – Поторопились. Все казалось столь простым и ясным…Такое время от времени случается. Исправить ошибку уже не представлялосьвозможным – проданные ценности, молниеносно промчавшись по цепочке посредников,исчезли из виду. Ушли из-под контроля. Страсти еще не успели отшуметь, какдругой человек, не менее доверенный, проверенный и надежный, вдруг совершиланалогичную сделку. И, прежде чем ему успели хотя бы задать вопросы, выстрелилсебе в висок. Самые тщательные поиски не обнаружили никаких следов его выгоды.Ни он, ни первый не получили от сделок никакой личной выгоды. Такие совпадениянастораживают. Возникли подозрения, что Компания столкнулась с весьма нестандартнойситуацией. Естественно, были подняты на ноги специалисты разного профиля.Кому-то пришло в голову заглянуть в прошлое. Проверить аналогичные сделкипоследнего года, совершенные не самовольно, а с общего одобрения. Результатполучился страшненький. Открылось, что в совершенно неизвестные руки потихонькуперешла кое-какая весьма перспективная собственность. Контроль над ней потерянполностью. Не все проданные акции принадлежали Компании, но и ее собственность,и собственность других людей, вместо того чтобы оставаться в кругу сложившихсясвязей и отношений, как бы провалилась в иное пространство.

– Акции?

– Речь у нас все время будет идти об акциях, –неохотно сказал Фрол. – Других деталей не требуйте, домысливайте сами…Одним словом, обнаружилась та же закономерность: серьезные люди вдруг продаютакции с минимальнейшей для себя выгодой и ни один из них не может внятнообъяснить причины, толкнувшие на такой шаг. Следов обычного, стандартногодавления не обнаружено. Чертовщина. Словно некий Кашпировский дал установку.Специалисты прошли обычными путями, но так и не обнаружили никаких следов. Ивот тут уже начинается полная дьявольщина: еще один надежный и верный человеквдруг впадает в состояние, близкое к истерике, заявляет, что чувствуетнепреодолимое желание совершить аналогичную сделку, просит его спасти. Егосрочно изолируют в довольно комфортном уголке – к этому времени за стольнеобъяснимыми событиями уже начинают видеть нестандарт, требующий отхода отпривычных штампов. Но состояние у него ухудшается, пришлось вызвать врачей иподвергнуть обычному психиатрическому лечению. Расследование утыкается в тупик.К этому времени один из специалистов выдвигает версию, что мы имеем дело снеизвестного рода воздействием на психику. Версию принимают, пусть дажеисключительно из-за того, что нет другой… Она тоже заводит в тупик.Приглашенные консультанты – сплошь и рядом ничего не знающие о сути дела иличности нанимателей – единогласно заверяют, что в настоящее время несуществует какого-либо оружия или устройства, способного оказывать столь конкретноевоздействие. Подавать столь конкретные команды, как «Продать акции» или«Прекратить расследование». Да, вот именно, прекратить расследование. Мыстолкнулись с очередной чертовней – трое, если можно так выразиться, штабистов,вдруг начинают совершать массу ошибок и вести расследование в заведомопроигрышном направлении. Они понимают, что совершают ошибки, но нормальногорасследования вести уже не в силах. И упускают кое-какие наметившиеся ниточки,не успев их даже разработать. Консультанты продолжают настойчиво твердить онесомненном постороннем воздействии на психику, но одновременно повторяют, чтоникакого психотропного оружия не существует. Люди из правления Компании доходятдо того, что начинают искать в своем окружении гипнотизеров и с помощью самойсовременной техники пытаются отыскать следы воздействия каких бы то ни былоэлектромагнитных полей, радиоволн, других излучений… Бесполезно. Нет никакогопсихотропного оружия. А дьявол, как мне объяснил один священник, замечен вомножестве предосудительных поступков, но вот в скупке акций ни разу не былуличен… – Фрол грустно улыбнулся. – Один мой знакомый, преклонных летчеловек, недавно освятил свою контору и просил два дня читать молитвы противнечистой силы. Это от безнадежности. Но я не могу его упрекать…