Каково же было его разочарование, когда Елизавета Трунова заявила, что на нее напал кто-то другой. Не Топырин, она в этом уверена. Лиза стояла в тайной комнате, слушала голос Зиновия Топырина, сидевшего в смежной комнате за стеклом, и недоверчиво качала головой. В допросной Крячко всеми силами пытался спровоцировать Топырина, заставить его нервничать и выдать свою шепелявость. Но тот держался до последнего, так ни разу и не сбившись. И Елизавета категорически отказалась признавать в нем злоумышленника. Гуров понимал почему. Топырин выглядел настолько невзрачным и безобидным, что представить его в устрашающей роли хладнокровного убийцы девушка не могла. Не могла представить, что это его она так испугалась, перед ним лежала на полу и молила о пощаде.

Топырина пришлось отпустить. Крячко увез Лизу, а Гуров остался в Управлении, пытаясь придумать, каким образом разоблачить убийцу. Он был на сто процентов уверен: убийца Зиновий Топырин, но доказать этого не мог. Тогда он снова отправился к генералу и настоял на том, чтобы к Топырину приставили круглосуточное наблюдение, а представителям прессы объявили о четвертой жертве, погибшей от руки маньяка. Оба требования генерал удовлетворил, предварительно потребовав предоставить от Елизаветы письменное согласие объявить ее погибшей.

К двум часам дня у центрального входа на Петровке собралось человек двадцать журналистов, мечтающих выяснить подробности. В их числе был и Топырин. Его вес в журналистских кругах рос как на дрожжах. Сергей Маренин, временно исполняющий обязанности главного редактора, пустил его статью на первую полосу. Топырин купался в лучах славы.

В отчаянной попытке доказать вину Зиновия, Гуров начал проверку всех принтеров, принадлежащих редакции газеты «Только факты», но на успех не надеялся. Получив снимок протектора от ботинка убийцы, он повторно отправил оперативника в дом Топырина, но на этот раз Зиновий отказался впустить его до тех пор, пока тот не предъявит ордер на обыск. Оперативник вернулся ни с чем.

Сотовый Гурова заиграл веселую мелодию. Это звонила Мария.

— Дорогой, ты снова задерживаешься? — ласково спросила она.

— Уже собираюсь, — ответил он. — Уберу документы в сейф, и домой.

— Отлично! Отправляю свинину в духовку. Надеюсь, ты не попадешь в пробки, — обрадовалась жена.

В кабинет заглянул капитан Жаворонков. Прикрыв трубку, Гуров спросил:

— Что у тебя, Валера? Что-то срочное?

— Есть новая информация. Она касается Зиновия Топырина, — сообщил капитан.

— Важная информация?

— Весьма, — подтвердил Жаворонков. — Думаю, вас она обрадует.

Гуров убрал руку с трубки и виноватым голосом произнес:

— Попридержи мясо, дорогая, я еще немного задержусь.

— А так хорошо все начиналось, — шутливо ответила Мария. — Ладно, трудоголик, оставайся. Не забудь позвонить, как освободишься.

— Обязательно, — пообещал Лев и повернулся к Жаворонкову, стоявшему в дверях: — Проходи, Валера, выкладывай, что там у тебя.

— Отыскал кое-что интересное, — начал капитан. — После того как в Управлении заговорили о том, что Зиновий Топырин, он же журналист под псевдонимом «Швед», подозревается в совершении трех убийств, я провел некоторые исследования. Я подумал, что журналисты часто пишут не только для родной газеты, в которой числятся в штате. Зачастую они подрабатывают написанием разовых статей для второсортных изданий, а иногда сотрудничают и с «желтой» прессой. Почему бы Зиновию Топырину не делать то же самое? В своей газете развернуться он не мог, отчего не «подкалымить» на стороне. И знаете, что я обнаружил?

— Говори, Валера, не томи! — поторопил Гуров.

— С вероятностью девяносто девять процентов могу утверждать, что Зиновий Топырин работал на другие издания. В основном это газетенки с определенной репутацией, не гнушающиеся публиковать непроверенную информацию. В этих газетах Топырин использовал другой псевдоним. Он подписывал статьи именем библейской пророчицы Деворы. Я позволил себе пойти дальше и связался кое с кем из издательств этих газет. Так вот, они подтвердили, что Девора и Зиновий Топырин — одно лицо, — сообщил Жаворонков. — Тогда я собрал ряд статей, написанных Деворой, и обнаружил, что под этим псевдонимом Топырин писал про жертв серийного убийцы. Только в ином контексте и задолго до их смерти, — торжественно закончил капитан.

— Погоди, погоди, это что же получается? Выходит, ты нашел доказательство того, что Топырин был лично знаком со всеми жертвами? И знакомство произошло до того, как появился серийный убийца? — переспросил Гуров.

— Так точно, товарищ полковник. Топырин писал про фермера, после того как слухи о его нелицеприятном поступке разошлись по округе. И про хирурга продал три статьи. О последней, несостоявшейся жертве, Елизавете Труновой, он написал целый ряд статей. Только про своего редактора не писал, но с ним он был связан особо.

— Почему же тогда Елизавета его не узнала? Если он брал у нее интервью, или хотя бы пытался сделать это, она должна была его запомнить, — задумался Гуров.

— Вот об этом не скажу, — ответил Жаворонков. — Возможно, он встречался не лично с Елизаветой, а с кем-то из ее помощников. Или же и вовсе использовал только слухи. Для тех газет, что покупали его статьи, достоверность не главное.

— А ведь он мне солгал, — почти радостно проговорил Лев. — Он заявил, что кроме своего редактора ни с одной из жертв не знаком, а на деле оказывается все совсем не так. Вот это хорошая новость, Валера, не зря ты копал!

— Рад стараться, — улыбнулся Жаворонков, довольный похвалой.

— Принеси-ка мне эти статьи. Хочу взглянуть на них сам.

— Сделаю, товарищ полковник. Все статьи Деворы уничижительного содержания. Читаются сложновато, но по стилю — точная копия статей Шведа. Не нужно быть экспертом, чтобы понять это.

— Думаю, нам не придется доказывать, кто именно писал статьи, — заметил Гуров. — Если дело примет крутой поворот, редакторы сдадут Топырина с потрохами.

Капитан принес собранный материал. Кроме статей о Заборине, Дрозинском и Труновой под псевдонимом «Девора» Топырин написал еще порядка десяти статей. Все в одном ключе. Гуров мельком просмотрел их, после чего надолго задумался. Что делать теперь? Снова вызвать Топырина и обвинить его во лжи? Ведь он скрыл от следствия факт знакомства с жертвами Подмосковного маньяка. Но что это даст? Да ничего. Топырин придумает какую-нибудь благопристойную байку о том, почему так поступил. Точно так же, как в случае с телефонными звонками после убийства Хвана. И Гурову в очередной раз придется его отпустить. Сам факт знакомства с жертвами ничего не доказывает. Топырин оказался либо слишком хитер, либо слишком удачлив. По убийствам предъявить ему было нечего.

Между тем время не стояло на месте. До следующего убийства оставалось три дня. Через три дня он снова выйдет на охоту, и что тогда? Опять надеяться на удачу? Не вариант. Статьи Деворы — зацепка. Если в трех случаях из четырех он в качестве жертв использовал людей, про которых писал, то вероятность того, что пятая жертва выбрана по тому же принципу, очень высока. Значит, и он, Гуров, должен искать жертву среди тех, о ком писала Девора. Капитан Жаворонков поработал на совесть. Он просмотрел все издания за пять последних лет и нашел десять статей. Полный ли это список? Возможно, что и нет. Если так, то Гуров знает, с чего начнет завтрашний день. Он выпишет имена тех, кому посвящены статьи, соберет на них максимально полную информацию и найдет того, кто как-то связан с последним местом планируемого убийства. А когда сделает это, приставит к нему охрану, но не явно, а так, чтобы не спугнуть убийцу. В том, что убийца не остановится, он не сомневался. Слишком велико искушение, слишком много затрачено сил, чтобы бросить дело незавершенным. Он возьмет Топырина на трупе, и тогда ему не останется ничего иного, как признаться во всех совершенных преступлениях.