Я пораженно уставилась на карту.

– Да нам не хватит двух месяцев, чтобы преодолеть такое расстояние!

– Доверься мне, – ответил Эдан, сворачивая карту. – Будет немного трудно, но я нашел пару… коротких путей. – Он заметил мое скептическое выражение. – Магических. Скоро ты все поймешь.

Я вздохнула, наслаждаясь прохладным ветром с реки Цзинань.

– Надеюсь.

Начало Великой Пряной Дороги было довольно широким, но чем дальше мы продвигались, тем уже она становилась. Эдан постоянно ехал в десяти шагах впереди меня, и я даже не пыталась с ним поравняться. Мы отчалили достаточно рано, так что на дороге попались лишь несколько местных торговцев, толкающих тележки. А дальше людей будет и того меньше, поскольку мы поедем по южной развилке Дороги через Халакмаратскую пустыню, которую почти не патрулировали и зачастую обходили стороной. Как только я перестала бояться каждую минуту, что свалюсь с Тыквы, то амбициозно достала свою вышивку, чтобы поработать над узором для первого платья леди Сарнай. Бесполезное занятие. Невозможно держать руки ровно, сидя на лошади.

Разозлившись, я забросила свои попытки и стала наблюдать, как меняются пейзажи вокруг.

Пока мы путешествовали по стране, солнце пригревало мне спину, комары так искусали пальцы, что они безумно чесались, прохладный ветер с реки исчез. Ощущения были ужасными, но меня отвлекала окружающая красота. Красные, как закатное солнце, скалы; ящерицы, бегающие по мягким дюнам, – их глаза выпучивались всякий раз, когда они останавливались на меня посмотреть; и деревья, которые становились все ниже и ниже, пока их корни не обволокли грубую земную кору.

Мы решили разбить лагерь до заката. Я так устала, что заснула, как только установила свою палатку.

Когда проснулась, ночь уже шла на убыль, на горизонте появились первые лучи солнца, просачивающиеся сквозь ткань палатки. Я перекатилась на бок и потянулась в сумку за кисточкой и пергаментом.

Дорогие отец и Майя!

Последние дни я все чаще вспоминаю Финлея и Сэндо, пока путешествую по Дороге. Прошлой ночью я спал под звездами впервые с тех пор, как они ушли… ушел на войну. Пару раз я просыпался среди ночи, не сомневаясь, что Финлей укрыл мои плечи одеялом, а Сэндо сидел рядом, чтобы убаюкать меня сказкой – как он всегда делал, когда мне снился плохой сон. Но вокруг были лишь песок и призрачная тишина пустыни.

Я подняла кисть, не желая заканчивать письмо на такой меланхоличной ноте. В конце страницы я нарисовала своего коня, песчаные дюны и ящериц. Лучше не упоминать Эдана, который исчез в палатке сразу после ужина и до сих пор не проснулся.

У нас не будет воды на протяжении нескольких дней! Вы хоть представляете меня в пустыне, после того, как я вырос у моря Порт-Кэмалана? Я очень скучаю по тебе, отец. И, Майя, – тридцать восемь шагов.

Я сложила письмо пополам. Когда прятала его в сумку, внутрь попал песок. Я достаточно долго пробыла в пустыне, чтобы знать, что нет никакого смысла пытаться его вытряхнуть.

Я выползла из палатки и легла на песок, наблюдая, как в небе медленно рассеиваются звезды. Воспоминания о том, что Финлей и Сэндо мертвы, вызвали у меня тоску по дому, но здесь, странствуя по этому огромному миру, я почему-то чувствовала себя ближе к отцу и Кетону, чем во дворце. Странно, но несмотря на то, что я должна была вернуться и закончить платья леди Сарнай, я еще никогда не чувствовала себя такой свободной.

Впереди меня ждали еще два таких месяца. Я начала отсчитывать дни, не зная, что уготовано мне в будущем.

…

Самаранский перевал находился у края Халакмаратской пустыни, отмеченный двумя выступающими скалами. Выглядел он не более чем огромным песчаным участком с голыми деревьями и жухлой травой, но посредине находился небольшой торговый город. Там мы обменяли лошадей на верблюдов. Я не особо грустила из-за расставания с Тыквой – за три дня в его компании мои бедра и колени покрылись синяками. Теперь мне вправду было больно ходить.

Увидев пустыню Халакмарат на горизонте – до чего большим казалось здесь солнце! – я почувствовала, как в животе все затрепетало от предвкушения. Я еще никогда не заходила так далеко на запад Аланди! За это время я уже повидала мир больше, чем когда-либо мечтала.

– Пойдем, – позвал Эдан, – нам нужно сделать пару остановок.

Он надел капюшон, и я последовала его примеру. Сильный ветер поднимал песок пустыни, из-за чего он летел в глаза, а от сухого воздуха у мня потрескалась кожа.

Рынок занимал всего один длинный квартал с таверной в конце. Я заглянула в палатку, продающую клейкий рис, завернутый в пальмовые листья, и бутылки с финиковым молоком для путников, которые направлялись в пустыню. От цены на воду мои брови подскочили вверх. Эдан ничего не покупал, и я гадала, где же мы тогда ее возьмем. С другой стороны, я ни разу не видела, чтобы лорд-чародей наполнял свою флягу, но каким-то чудом та всегда была полной.

– Куда мы идем?

– За материалом.

Я нахмурилась и оглянулась.

– Но рынок в той стороне.

Эдан меня проигнорировал и пошел к таверне.

– Не волнуйся, – заверил он меня. – Это приличное заведение. Драки запрещены, и никто не рвет на себе рубашку.

Я нервно улыбнулась, когда мимо протолкнулась группа пьяных мужчин.

– От этого мне гораздо спокойнее.

Я никогда не видела столь разношерстную компанию людей. Торговцы, азартные игроки, солдаты, даже парочка монахов. Треть из них были аландийцами, многие – агорийцами, и, как я заметила, сглотнув, некоторые выглядели как баларцы – варвары, которые годами воевали с Аланди. Они помогли шаньсэню в его кампании против императора Ханюцзиня.

Эдан показал на мужчину, пьющего в углу в одиночестве.

– Лучший торговец кожей в городе. Поговори с ним. Тебе нужно сшить пару обуви. – Он коснулся моего плеча и подался ближе. – Мой тебе совет – не улыбайся. Ты часто это делаешь, когда нервничаешь, но эти купцы просто посчитают тебя болваном.

Я нахмурилась.

– А ты куда?

– К торговцам шелком, – ответил Эдан, направляясь к группе мужчин, играющих в карты.

Я заворчала себе под нос – лучше бы он мне поручил торговаться за шелк.

– Сыграем в шахматы? – спросил торговец кожей, когда я остановилась у его стола.

Он уже расставлял фигурки для следующей партии. Я почесала ранку от укуса комара на руке и проигнорировала его предложение. В нашей семье мастером по шахматам всегда был Финлей, но и я была не промах. Более того, во всем Порт-Кэмалане только Финлей мог меня победить.

Я изобразила свое самое свирепое выражение лица для торговли.

– Мне сказали, что вы продаете кожу.

– Это таверна, парень, – ответил он. Его лицо было похоже на материал, который он продавал, – грубое и со множеством морщинок. – Если ты пришел не для игры, я не в настроении вести дела.