наконец, удалось заключить столь долгожданную им сделку о купле и продаже.

Я распоряжалась готовкой, чтобы по просьбе своего дорогого Роберта сделать этот вечер незабываемым и интересным. Ему необходимо было предстать в лучшем виде перед своими гостями.

Все, вроде, прошло идеально, только меня насторожила одна вещь. Как жена и по совместительству партнер Роберта Роуз также не могла не вступать в дискуссии со знакомыми ей людьми. Я тогда вошла в зал, чтобы подать десерт нашим дорогим гостям, как вдруг я обратила внимание, что Роберт по неизвестным мне причинам забился в угол комнаты, не возжелав ни с кем говорить. Гости обращали внимание только на Роуз. Что случилось с моим мальчиком, я не знаю. Он странно наблюдал за своей женой.

Я видела, как Роуз мило беседовала о делах с коллегами. Вероятно, Роберт не был от этого в восторге. Он не отрывал глаз от своей женушки. Таким хмурым и недовольным я не видела своего мальчика с момента смерти его отца. Почему же все-таки он не был в настроении на тот момент? Роуз не делала ничего плохого и за рамки выходящего. Я знаю, что она беспамятно любит своего мужа, она ни за что его не предаст! Столь милосердной и верной женщины я не видела за всю свою жизнь.

Мне стоит поговорить с Робертом…»

«Апрель 1991,

Я боюсь, что такой прекрасный союз двух любящих сердец может распасться. Я не раз за целый месяц была свидетельницей весьма ужасающих ссор моих дорогих деток. Роберт не переставал выяснять отношения с Роуз, говоря, что ей не следует так кокетничать с другими мужчинами, ибо это его очень злит.

Я опасаюсь, что мой мальчик теряет голову.

Я пыталась вразумить его, пыталась показать, что Роуз не в чем обвинять. Она искренне любит его. Я уверена, что причин для ревности и быть не может!

Мне хочется положить конец их ссорам, но Роберт даже не хочет теперь меня слушать. Он говорит, что я, как женщина, конечно же приму сторону Роуз, но ведь я являюсь его няней, которая любит его больше, чем кого-либо еще.

После моих объяснений Роберт просит прощения, он успокаивается, но в тот же день я вновь слышу, как он возмущается по поводу общения Роуз с другими мужчинами.

Я не знаю, как это прекратить. Но подобного больше не должно случаться.

Я говорю не за себя… мне больно видеть, как Стивен плачет по ночам, заслышав за весь день ругань своих родителей. Мальчику всего 4 года, такие отношения лишь погубят его.

Я должна что-то сделать!»

«Июль 1991,

В нашей семье, наконец, царит покой и порядок. Все конфликты, что когда-то разносились по всему поместью, больше не существуют.

Роберт успокоился. Он вновь счастлив, он дарит своей жене и сыну ту самую любовь, какую должен испытывать каждый семьянин.

На днях мы купили видеокамеру. Я, конечно, совершенно не понимаю, что это за чудо техники, но нынешний век – век прогресса. Роберт мне все отчетливо объяснил, сказал, чтобы я брала эту вещь и пользовалась, когда мне вздумается. Но разве нужна старушке какая-то новомодная безделушка?

Я решила, что кроме своих дорогих деток мне снимать больше нечего. Когда мы гуляем все вместе, Роберт берет с собой эту чудо-машину. Я снимаю, как моя семья играет, беседует, делает что-то совместно. Пусть мои руки и дрожат немного, чтобы я могла сгодиться в хорошие операторы, но после каждой съемки мы просматриваем все по телевизору. Роберт гораздо моложе меня, он знает, как пользоваться всеми этими штучками. Он преобразует все снятое на так называемую видеокассету, после чего мы садимся за стол и просматриваем все, что я успела снять.

Какой ужас… до чего может додуматься человеческий мозг!

Зато так Стивен может рассказать своим детям о своей семье, а те своим детям и так далее… Хотя все может измениться. Было бы хорошо, если бы это воспроизводимое видео устройство сохранилось надолго.

Мы храним все кассеты в специально отведенной для этого комнате. Там Роберт также занимается «проявкой фотографий». Что это такое, я не знаю. Какими-то заумными словечками он мне постоянно рассказывает об этом, но я все равно ничего не могу понять.

Как же мне успеть за этой молодежью?..»

«Декабрь 1991,

Почему все не может идти так гладко, как хотелось бы?

Целый месяц Роберт запирался в своем кабинете, даже не рассказывая никому о том, что он там делает. Мне становиться страшно.

Когда я пытаюсь завести про это с ним разговор, он как-то хитро улыбается, что сразу бросает меня в дрожь, и говорит, что скоро я обо всем узнаю… Как его понять?

Я сообщила о данном происшествии Роуз, ей также не удалось после ничего разузнать.

Роберт стал слишком скрытным.

Он вновь отдаляется от семьи. Как оказалось, Роуз стала слишком одинокой. Роберт перестал ей уделять какое-либо внимание.

Он, почему-то, разговаривает только со мной. Я, конечно, понимаю, что занималась его воспитание с самого рождения, уделяя все свое внимание лишь ему одному, но Роуз и Стивен теперь его семья. Он обязан вернуться к ним!

Он сказал, что никто не поймет его так хорошо, как я. Но разве Роуз не знает о нем больше?

Роберт спускается ко мне в подвал, только чтобы скрыться от своей любимой. Я сколько раз задавала ему вопрос, почему он так поступает. В ответ он показывает мне все ту же мерзкую улыбку, которая заставляет остановиться мое сердце.

Однажды я не смогла удержать себя в руках. Я дала ему пощёчину и потребовала прекратить так себя вести.

В ту же самую секунду я пожалела о содеянном… это был первый раз в моей жизни, когда я подняла на кого-то руку. Я встала перед Робертом на колени и принялась извиняться, а он повернулся ко мне с той же улыбкой на лице, поцеловал меня в лоб и ушел.

Вечером того же дня я зашла в его кабинет, воспользовавшись запасным ключом. Он сидел там и бездвижно смотрел в стену. Его взгляд был таким пустым, что у меня подкосились ноги. Я и так не здорова, а тут мне сразу же стало хуже.

Я не посмела его отвлекать, а когда он все же почувствовал мое присутствие, то одарил меня тем же мертвым взглядом. Я опешила и стала молить его