вернуться к прежней жизни, когда он был всегда улыбчивым молодым человеком, дарующим любовь всей своей семье.

Все было впустую… Роберт поднял меня с пола и пообещал, что в скором времени все станет лучше, чем было когда-то. Я успокоилась, приняв его слова всерьез.

Надеюсь, он сдержит свое слово.»

«Январь 1992,

Я проклинаю тот день, когда столь горячо полюбила всю семью Холлов! Я жалею, что когда-то стала работать у них!

Я ненавижу саму себя!

Я дала себе и Богу клятву, что сделаю все, о чем меня когда-либо попросит мой дорогой Роберт.

Зря у меня язык повернулся когда-то такое сказать… Роберт потерян. Я не могу теперь воспринимать его как милого и доброго человека. Он стал настоящим чудовищем, и я стала такой вместе с ним…

Наконец, он мне открылся. Я ждала этого так долго. Однако лучше бы я никогда не знала о том, что твориться у него на душе!

Я решилась сделать запись в своем дневнике, чтобы хоть кто-то узнал о настоящем Роберте. Я все изложу здесь, на бумаге. Пусть я и предам его, но Бог будет очень рассержен, если никто из нас не покается!

Роберт убил ее… убил Роуз.

Он мне рассказал, он все мне рассказал.

Он лишь притворялся, строил из себя беззаботного счастливого супруга и отца. Ему было больно, он не смог смириться с тем, что кто-то сможет украсть у него жену. Я пыталась вразумить его, пыталась остановить. Он лишь отругал меня и приказал молчать.

Я знала, что он что-то задумал, но что конкретно… конечно же это он сохранил в тайне. Я не знала, когда начать действовать. Я опоздала.

Лишь только я зашла в их спальню, чтобы сообщить о доставленной почте, как вдруг Роберт пронзает ножом милую Роуз, держа ее в крепких объятиях. Она даже не кричала. Из ее глаз мигом побежали слезы. О эти глаза, полные болью от столь ужасающего предательства. Он ей сказал… сказал, что так будет лучше. Теперь никто не посмеет забрать ее.

Я до сих пор не могу здраво мыслить и осознавать весь ужас пережитого мною события.

Безумный… безумный Роберт!

Мы вместе закапывали тело Роуз в задней части двора у того места, где обычно Роберт сажал ее любимые цветы.

Господи, помилуй! Не гневайся на этого безумца, он не ведал что творил! Его разум ослепила лютая ревность.

Я также повинна в том, что произошло. Я никогда не смою с себя кровь очаровательной и милой Роуз.

Детка, я каюсь в грехах своих! Не держи зла на Роберта… Сам Дьявол сыграл с ним злую шутку. Я знаю, он любил, любит и всегда будет любить одну лишь тебя!»

Дрейк вызывающе отстранился от прочтения записей. Еще многое предстояло узнать про Роберта Феникса Холла, однако самое главное было предоставлено в данном отрывке.

Олдену была предельна ясна подобного рода реакция друга, поскольку ему самому стало весьма не по себе, когда он только представил эту картину. Обезумевший хозяин поместья. Нож. Убийство собственной жены. И не решающая дать отказ на помощь в устранении тела няня. Она всем сердцем его любила, а значит не могла поступить иначе.

– Такой дичи я еще в жизни своей не встречал! – выругался Дрейк. – Да что за сумасшедший дом? Как можно так поступать с живым человеком… как можно просто взять и лишить его жизни? Она ведь была матерью его ребенка.

– Я знаю, Дрейк, – начал Олден. – Сам в подобное поверить не могу.

– Роуз всего лишь обсуждала что-то с коллегами на том вечере, а этот ее психованный муженёк понапридумывал себе Бог знает, что и спустя несколько месяцев просто вонзил ей нож в тело. Он прикончил свою жену!

– Эй, приятель, не заводись так.

– Да я просто понять не могу, что творилось со всей этой семейкой!

– Ладно, возьми себя в руки, – потребовал Олден. – Своими криками ты ничем не поможешь.

– Наверное, у этого Роберта Холла совсем не было мозгов, в точности, как и у нашего маньяка, раз им так нравиться резать людей.

– Остались последние записи, Дрейк. Давай же, надо закончить то, что начали, – Олден подозвал к себе друга, предоставляя ему доступ к ознакомлению с содержанием текста. Минуту брюнет отвел на размышления, решаться ему читать записи или нет, но после все же подошел, хоть и нехотя, к другу, принимаясь изучать последние фрагменты истории.

«Август 1993,

В поместье стало совсем темно и сыро.

Никаких отголосков прошлой счастливой жизни.

Неделю Стивен хворает от постигшей его болезни. Жуткий кашель мешает мальчику спать по ночам. Мне приходиться отречься от собственного сна, чтобы в любое время оказывать ребенку помощь и давать ему необходимые лекарства, выписанные доктором.

Роберт все реже проводит время с сыном. На мои просьбы скоротать с ним несколько часов никак не отвечает, словно игнорирует полностью все то, что я ему пытаюсь сказать.

Мне начинает не нравится, как Роберт косо поглядывает на Стивена, когда удосуживается заглянуть в его спальню. Он так и норовит показать свое враждебное отношение к больному ребенку. Его ему ничуть не жаль.

Стивену не становиться лучше. Доктор лишь качает головой и разводит руками.

Я думаю, он боится сказать, что мальчику не жить. А я не хочу потерять еще и этого ребенка. Роберт достаточно сотворил. Я боюсь, что он изничтожит и собственного сына.»

«Сентябрь 1993,

Прошлым утром я оповестила Роберта о том, что Стивену не удалось побороть болезнь. Температура у него не спадала, а из-за злобного кашля он уже и позабыл, как разговаривать.

Роберт провел эти два дня без еды. Он постоянно молчит. А сегодня вечером, когда он вроде как решил подремать, я слышала, как он постоянно повторял: «Ты мертва, Роуз, и твой пасынок тоже!»

Я пыталась убедить Роберта просить помощи у психолога, чтобы тот вернул его нормальное состояние. Он на человека перестал быть похож.

Господь Бог карает его за совершенное им убийство!

Правда, если и Роберта в скором времени заберут либо небеса, либо бурлящие языки пламени я не выдержу… он остался единственным любимым мною человеком.

Помимо всего прочего я должна покаяться, что посмела обмануть его.

Я спасла от него Стивена. Я ему соврала. Благодаря моим настоям целебных трав мальчик пошел на поправку. Я не дам Роберту прикоснуться к нему. Если он так возненавидел собственного сына, то тот