— Жвачку хочешь? — мужчина закинул в рот, кажется, целых полпачки, отчего я уловила едва заметный запах мяты в салоне. Желудок сделал неприятный кульбит.

— Я только фруктовые ем, от остальных меня тошнит. Токсикоз, все такое… — рассеянно отозвалась я. И тут вспомнила о том, что сказал Раис, когда мы пришли в оперу.

Вот черт!

— Остановись! — сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Нам надо вернуться, срочно!

— Что случилось? — Максим бросил короткий взгляд через плечо.

— Пожалуйста! — из-за охватившей разом паники я и сказать не могла толком, что происходит.

— Тут нельзя останавливаться, плюс двойная сплошная. Отмазаться, конечно, проблем не будет, но смотри, какой плотный поток, в кого-нибудь врежемся. Люди такие хрупкие… — миролюбиво постарался урезонить меня он, объясняя как ребенку. — Сейчас вот доедем до разворота…

— Нам надо вернуться… — прошептала я.

Перед глазами всплыло злорадное лицо Раиса:

«Я тебе в обед яд подсыпал…»

Неужели я теперь умру? Как быстро действует яд? Мне стало казаться, что кружится голова и не хватает воздуха. Надавила кнопку на двери, приоткрывая окно, жадно глотая морозную свежесть с улицы.

Тяжело сглотнула, слюна была горькой. Может, Раис все-таки пошутил? Ведь в оперном театре я чувствовала себя вполне обычно. И сейчас просто себя накручиваю…

— Да скажи уже, что случилось! — не выдержав, прикрикнул Максим. — Мне брат за тебя голову снимет. Особенно после… Рожаешь, что ли?

— Меня… отравили, — призналась я.

Максим резко нажал на тормоза. Сзади послышались протяжные гудки автомобилей.

Я почувствовала, как от резкой остановки желудок скрутило, содержимое просилось наружу. Только и успела, что приоткрыть дверь, как меня вывернуло прямо на обочину.

Мужчина обернулся, схватил меня за руку и потянул к себе.

Он полоснул ногтем по коже, и на ней тотчас выступили алые бисеринки.

— Что ты делаешь?.. — слабо возмутилась я, вытирая губы тыльной стороной руки, но вампир лишь наклонился и слизнул кровь с моей руки.

Причмокнул, словно смакуя.

— Не чувствую у тебя в крови посторонних примесей. Вполне съедобно, — несмотря на дикость его слов, я облегченно выдохнула. — Хотя определенный привкус, конечно, есть…

А вот последняя фраза заставила вновь напрячься.

— Привкус? Это может быть яд?

— Конечно, может… — покивал он с усмешкой, но, увидев, как я начинаю судорожно хвататься за подлокотник, поспешил успокоить. — Мне кажется, это из-за твоего выяснившегося происхождения. Хотя если бы я не знал, то не даже не заподозрил бы неладного. Все-таки человеческая кровь вся очень разная на вкус. Все равно как сравнивать с сыром. У кого-то это «дор блю», у кого-то «камамбер», а у кого-то копченая «косичка».

Я нервно хихикнула.

— Успокойся. Ты не отравлена. Я бы почувствовал. Просто укачало на нервной почве.

Максим, тем временем, снова завел мотор, набирая скорость. Окно машины все еще было отрыто, и при движении в лицо ударил поток воздуха. Я закуталась поплотнее в куртку, но закрывать окно не стала.

Значит, все-таки Раис наврал? И со мной все хорошо?

— Но вообще я не силен по части химического состава крови или даже генома человека и его влияния на вкусовые ощущения. Это тебе лучше к братцу. Он… — Максим сделал вид, что задумался, а затем туманно

произнес, — скажем так, много исследований проводил на эту тему. Ганнибал Лектер от науки, блин.

Я вспомнила, что читала новости как раз об исследованиях в «Алмаз-фарм», о том, что это как-то связали с оборонным заводом, где я работала. Но, судя по всему, то, что делал Виктор, его брату не очень нравилось.

— А что за исследования? Он мне ничего не рассказывал. Я думала, они там просто новые лекарства испытывают.

— Ага. Лекарства, лекарства… — покивал Максим с такой язвительностью, что сразу становилось ясно: ни о чем целебном речи и не идет. — Он у себя ищет способ выявления генов, которые делают из людей нелюдей. Ты представляешь, чем это может грозить?

Похоже, Максим эти исследования брата совсем не одобрял.

— Тем, что некоторые люди будут жить дольше? Или, может, даже все будут жить дольше?

— А по-твоему это благо? — судя по тому, как недобро заблестели его глаза, тема была для него «любимой мозолью».

Решив, что лучше я обо всем спрошу у Виктора, поспешила перевести разговор в другое русло:

— А чем вы вообще питаетесь? — я уже задавала несколько раз этот вопрос Виктору, но тот либо уходил от ответа, либо начинал рассказывать про донорскую кровь. Но Максиму не было нужды казаться для меня лучше, чем есть, или он не должен был бояться меня напугать.

На улице уже стемнело. Зажигались фонари, проезжающие мимо машины ярко светили фарами.

— Если говорить о вампирах вообще, то чаще всего используют проституток, — усмехнулся мужчина.

Я закашлялась.

— Вы их убиваете?

— Пф… вот еще. С трупом возиться, — он повернулся, посмотрев на меня как на умалишенную. — Держи лайфхак. Научишь своего ребенка,

когда подрастет. Вызываешь девушку, гипнотизируешь, отпиваешь пол литра. Затем расплачиваешься и шлешь лесом. Даже если она и заметит потом какие-то небольшие ранки у себя, то в полицию не пойдет.

— Охренеть! — не слишком вежливо прокомментировала я. — Надеюсь, моему ребенку такое не понадобится. А вы заразиться не боитесь?

— Надейся, надейся, — фыркнул Максим, проигнорировав вторую часть вопроса.

Дальнейший путь прошел молча, мы свернули на Сиреневую улицу и остановились у дома с многочисленными вишневыми деревьями.

Максим открыл мне дверь, пропуская внутрь:

— Я прогуляюсь вокруг дома, пока братец не вернется. Покараулю, так сказать, — кивнул он мне.

Я благодарно улыбнулась, проходя внутрь. Включила свет в прихожей. Не была здесь всего пару дней, но будто бы прошла целая вечность. Даже стены казались… родными? Словно все здесь ждало меня.

По ногам скользнул пушистый комочек, я наклонилась, взяв на руки белую кошечку.

— Привет, кошка по имени Кошка, — весело потрепала ее по холке.

Та недовольно мяукнула, спрыгнула с рук, но затем опять подошла, начав тереться о ноги.

Еще недавно необходимость быть здесь воспринималась как заточение, а сейчас для меня это походило на возвращение домой и освобождение. Как все-таки быстро может поменяться человеческое отношение к одному и тому же факту. Всего то и надо, что попасть в смертельно опасную ситуацию. Пусть даже в этом случае убивать меня никто не собирался.