— Элизабет, это ты дала ему силу?

— Мне жаль, мама, —  бормочет Элизабет.

— Ладно, после поговорим, —  и Кэтрин принялась доставать со шкафа в гостиной какие-то склянки, пучки травы и ещё Бог знает что.

—  Ой! — вскрикнула я, почувствовав укол в палец.

— Мне нужна капля твоей крови, — и Кэтрин взяла меня за руку

Я позволила Кэтрин выдавить каплю моей крови в сосуд, в котором ведьма что-то усердно смешивала.

— Дочь, тебе придётся исправить то, что ты сделала, — сверкнула Кэтрин глазищами в Элизабет.

Та кивнула и подошла к Таддеусу. Кэтрин присоединилась к ней и заговорила на непонятном языке. Элизабет тоже что-то забормотал себе под нос.

Я же уставилась на лицо Таддеуса, моля всех богов, чтобы он выжил.

***

Вскоре кожа Таддеуса начала светиться. А потом яркая вспышка ослепила меня, и я закрыла глаза.

Когда яркий свет померк, я открыла глаза и не поверила тому, что увидела. Таддеус всё также неподвижно лежал на столе, но на его коже уже не было пулевых ранений и шрамов.

Я нежно погладила его по щеке и вздрогнула от неожиданности, когда Таддеус вдохнув, открыл глаза.

— Боже, Кэтрин сняла своё проклятие! — и я заплакала. — Ты живой, — сквозь слёзы прошептала я.

Таддеус моргнул, глядя на меня, и наморщил лоб.

— Где я?

— У меня, — отозвалась Кэтрин

Таддеус напрягся.

— Прости, мне пришлось нарушить обещание и привезти тебя сюда, — сказала я. — В тебя стреляли…

— Гевин… — Таддеус сел и огляделся по сторонам.

— Он сбежал, — продолжила я.

Таддеус вытянул руку перед собой и его глаза широко распахнулись.

— Не может быть… — пробормотал он и посмотрел на Кэтрин. — Ты сняла проклятие…

— Своё – да,— кивнула она и бросила на Элизабет многозначительный взгляд.

— А я забрала часть своего, — Элизабет поёжилась.

В глазах Кэтрин вспыхнуло негодование.

— Прости, мама, но ты же видела, скольких людей он исцелил? Я не могу отнять у него это.

— Ничего не понимаю, —  в замешательстве покачал головой Таддеус.

Кэтрин вздохнула и села в кресло.

— В ту ночь, когда ты вернулся и кричал на меня, требуя, чтобы исправила то, что сделала, я была в полном замешательстве. И не увидела в тебе ничего хорошего. Я прокляла тебя, чтобы ты стал чудовищем, который жил внутри тебя.

— Я знаю… помню, —  нахмурился Таддеус.

— Но только вот не одна я произнесла заклинание в ту ночь, — И Кэтрин посмотрела на дочь.

— Тогда я решила, что мама немного несправедлива. Я помнила, что в тебе есть и хорошее, — заёрзала под взглядом матери Элизабет. — Поэтому дала тебе силу исцелять людей и брать на себя чужие раны. Я знала, что ты избалованный, импульсивный, но в тебе действительно было и хорошее. Откуда я это знала? Мы учились с тобой в одной школе. Ты тусовался с «элитой», но никогда не обижал и не унижал других. Я видела, как ты помог подняться Трише Фокс, когда она упала на школьном дворе и поцарапала колени. Все остальные смеялись над ней, а ты наклонился и помог ей подняться.

— Я этого не помню, —  сказал Таддеус, проводя ладонями по лицу.

— Но вспомнила я, — вздохнула Элизабет.

Пришла очередь вздохнуть и Кэтрин.

— Думаю, моя дочь лучше разбирается в людях, чем я.

Таддеус покачал головой.

— Нет, ты оказалась права. Я был ужасным человеком.

— С очень дурным характером, — добавила Кэтрин.

Таддеус кивнул.

— Но он больше не такой, — вклинилась в разговор я, не в силах больше спокойно сидеть. — Конечно, ему ещё нужно поработать над своим характером, но всё же по большому счёту, он стал заботливым человеком.

— Да, это точно, — кивнула Кэтрин. — Судя по тому, сколько на тебе было шрамов, ты исцелил много людей.

Таддеус опустил глаза в пол.

— Это помогало мне держать себя в руках.

В комнате на несколько минут воцарилась тишина.

— Извините, что я ворвалась к вам в канун Рождества, — разрушила я тишину и поднялась с колен. — Но нам, пожалуй, пора.

Таддеус тоже встал и протянул руку Кэтрин.

— Я рада, что ты изменился, — пожала она его руку.

— И я тоже.

Таддеус

Я обнял Белль за плечи, пока мы шли к машине, и удивился ночной тишине.

Я попробовал прислушаться и… ничего. Я больше не мог слышать звуки, раздающиеся на протяжении нескольких кварталов.

Глубоко вздохнул, наслаждаясь морозным ночным воздухом, без всяких посторонних подавляющих запахов. За исключением одного, слабого медного запаха крови.

— У тебя одежда в крови, — я посмотрел на Арабелль.

— И не только, — она подняла руки, которые тоже были в крови. — Надо бы поторопиться домой, пока нас не остановили полицейские в таком виде.

Я усмехнулся, и мы поспешили к машине.

Я открыл для Арабелль водительскую дверь, но прежде чем она успела сесть, взял её за руку и повернул лицом к себе. Нежно провёл ладонью по её щеке, и мы оба вздрогнули от пробежавших по нам маленьких электрических разрядов.

— Ты всё ещё хочешь помогать в исцелении людей? — я скользнул большим пальцем по крошечному уколу на пальце Белль, и ранка тут же затянулась.

— Ты всё ещё можешь исцелять? —  удивилась она.

— Да, — кивнул я и притянул её к себе. — Элизабет оставила мне силу исцелять. Исцелять, но не принимать на себя раны.

— Значит, ты так и будешь продолжать выходить по ночам и лечить людей?

— Да, но для этого мне требуется помощник…

Арабелль посмотрела на меня.

— Ты хочешь нанять меня помощницей? —  улыбнулась она.

— Не совсем, — и я не в силах больше сопротивляться притяжению, нежно коснулся губами губ Белль. — Нет, я не хочу нанимать тебя. Я хочу жениться на тебе.

— Ох, —  Белль обняла меня за шею и ответила на поцелуй, тоже больше не сдерживая себя.

Когда же всё отошло на второй план, она нехотя прервала поцелуй и улыбнулась мне. — Да, я выйду за тебя замуж. Я же так люблю тебя, Таддеус Уолкер.  

Год спустя

Арабелль

Я повесила последние украшения на гигантскую ель, которую Таддеус срубил и установил в гостиной у камина.