Лия сглотнула и в панике посмотрела по сторонам. Никто не обращал на них никакого внимания. Макс вдруг накрыл ее дрожащую руку своей теплой ладонью:

– Лия! Я же нравлюсь вам! Разве нет?

– Нет.

– Да ладно! Я знаю, что нравлюсь.

– Я никогда… ничего такого! И даже если… Ну и что? Мало ли кто мне нравится?! Джордж Клуни, например!

– Джордж Клуни в Голливуде, а я здесь, рядом.

– Максим, перестаньте!

– У вас кто-то есть?

– Послушайте, это просто переходит все границы…

– Лия, чего вы так боитесь? Мы взрослые люди, нравимся друг другу – в чем проблема-то?!

– Сколько… сколько вам лет?

– Двадцать семь. Скоро исполнится. Вполне совершеннолетний.

– А мне – тридцать пять.

– Ну и что? Какая разница, сколько кому лет? Вам вообще больше двадцати пяти не дашь… Лия!

Она вскочила и выбежала из кафе. Понеслась, как угорелая, к ближайшему метро и только запрыгнув в вагон, чуть успокоилась. Сердце колотилось у самого горла, руки дрожали. Господи, да что же это такое? Как ей теперь смотреть ему в глаза? Дура! Надо было лучше следить за собой! А то понравился ей, видите ли, молодой человек! Любовалась им исподтишка, млела от звука его медленного низкого голоса, шутила чаще обычного – только бы увидеть его улыбку и ямочки на щеках. Вот и дошутилась!

Ну ладно, ничего. Как-нибудь. Еще целое лето впереди, все это позабудется!

Конечно, он просто клеился к ней в надежде на…

Неужели она выглядит такой… доступной?

Какой кошмар…

Доехав до своей станции, Лия немного успокоилась. Зашла в пару магазинчиков и побрела к дому, потихоньку отламывая куски от еще теплой чиабатты: страшно хотелось пирожного, которое она так и не попробовала. На детской площадке кто-то качался на качелях, с силой отталкиваясь длинными ногами – Максим! Лия остановилась, а он спрыгнул с качелей и помчался к ней, перескочив через низкий заборчик.

– Как ты здесь оказался? Откуда ты знаешь, где я живу?!

– Лия Сергеевна! Но вы же сами дали мне адрес! Я привозил вам ведомость на подпись. – Он вгляделся в несчастное лицо Лии, которая ничего такого не помнила, схватил ее руку, поцеловал и прижал к груди, прямо к лихорадочно стучащему сердцу. – Простите меня, ради бога! Я наговорил вам всякой чуши! Ужасно волновался! Вот и понесло!

Лия опустила голову: и что теперь делать? Максим вдруг куда-то исчез – Лия удивилась, но он уже бежал обратно с белой коробочкой в руках:

– Вот! Вы же так и не попробовали! Поставил на лавочку и чуть не забыл. Представляете, ворона подбиралась к нашим пирожным! Давайте, я сумку возьму. Ну что, пошли?

– Куда?

– Чай пить! С пирожными. Начнем все с начала.

Они действительно пили чай. И разговаривали. Довольно долго разговаривали – правда, потом никто из них так и не мог вспомнить, о чем именно. Но точно не о Пикассо. Наконец, Максим вздохнул и сказал:

– Я пойду, наверно? Поздно уже. Спасибо за чай.

– Спасибо за пирожные.

Лия открыла ему дверь, он чуть помедлил на пороге, потом еще раз вздохнул, очень выразительно, и пожал плечами:

– Ну что ж… Тогда я пошел. Еще увидимся. Пока!

Лия закрыла за ним дверь и тоже вздохнула. Прижалась лбом к холодной деревяшке и некоторое время постояла, ни о чем не думая. Запиликал звонок. Она нервно усмехнулась и распахнула дверь – Максим вошел.

– Ты что-то забыл?

– Похоже, забыл. Поцеловать тебя.

И поцеловал. У него были требовательные губы и сильные руки, которые очень нежно трогали и ласкали ее тело. Лия мгновенно поплыла, словно бумажная лодочка по быстрой воде, успев только подумать: неужели это происходит со мной?! Лодочку несло и вертело потоком, так что Лия не успевала осознавать происходящее: только что они обнимались в коридоре – вдруг оказались в комнате… И вот уже совершенно раздетый Макс снимает с Лии юбку… Молния расстегнута, юбка съезжает на пол, и Лия переступает через нее… Встав на колени, он стягивает с нее трусики и обнимает за бедра, прижавшись головой к животу, а Лия смотрит на Макса сверху – бритая голова, загорелые крепкие плечи – и думает все то же: «Неужели… это происходит… со мной?!» Очередная волна выплескивает их на постель… И тут Лия вообще отключилась: лодочка утонула.

– Лиечка… Что с тобой? – шепот Макса щекотал ей ухо. Лия тряхнула головой и открыла глаза: Макс, улыбаясь, смотрел на нее. Лия медленно подняла руку и потрогала ямочку на его щеке, потом провела пальцем по губам, а Максим ухватил ее палец зубами и чуть прикусил. – Как ты, дорогая?

– Не знаю…

Он поцеловал ее и улегся на спину, а Лия повернулась, положила голову Максу на грудь и вздохнула: как теперь жить…

– Я люблю тебя! – вдруг сказал Максим. Лия тихонько рассмеялась:

– Ну конечно!

Он как-то напрягся, будто окаменел, и Лия подняла голову, недоверчиво разглядывая мрачное выражение его лица.

– Ты что… Ты обиделся?

– А ты как думаешь? Первый раз в жизни произношу эти слова, а мне не верят!

– Никогда не понимаю, серьезно ты говоришь или нет.

– Правильно, так мне и надо. Ну ладно, еще не вечер. Я, конечно, не с того начал. С вами надо по-другому.

– Как это – по-другому? И с кем – с нами?

– С вами – романтическими девушками. Как там у вас положено? Вздохи на скамейке и поцелуи при луне?

– Я не романтическая девушка. Я мать-одиночка без мотора.

– У тебя есть ребенок? А где он?

– Анютка на даче с родителями. Завтра поеду.

– А сколько ей?

– Одиннадцать.

– А где ее отец? – спросил Макс, нежно гладя Лию по спине – от прикосновения его теплой ладони по всему телу словно расходились легкие волны.

– Мы развелись. Давно.

– Твой бывший муж просто идиот, раз развелся с такой женщиной.

– Он не может быть идиотом. Он доктор наук.

– Кто он?! Каких наук? – Максим вдруг захохотал.

– Исторических! Да что смешного-то? – и, не выдержав, засмеялась сама.

– Он тебя бросил? Значит, вдвойне идиот.

– Мы друг друга бросили. Знаешь, руки разжали и – бум! Брак рухнул. Шесть лет прожили.

– Почему рухнул?

– Он археолог, каждое лето в экспедиции. А я с ним ездить не могла, дочка болела часто. Ну, и нашел там… свою настоящую любовь. Выходит, я была ненастоящая. Он, правда, быстро в ней разочаровался, хотел вернуться. Но я сказала – нетушки! Поезд ушел. Он за эти годы еще парочку настоящих любовей находил. Но нигде что-то не срослось.