Туман в комнате заметно поредел — я от двери, различила даже цепь в руке Дмитрия.

«Надо, Таня!» — сказала себе и, как на эшафот, шагнула в ад. Вдохнуть потребовалось всего раз. Судорога перехватила гортань. Тошнота почему-то ударила в голову, свела глаза к переносице, и я, успев подумать, что падаю, свалилась на оказавшийся пухово-мягким до неощутимости пол.

Как бы там ни было, а из небытия приходится выныривать, пока еще жива, как из темной воды, хоть это и не всегда во благо.

Вместе со звуками на меня всеми пудами навалился собственный вес. Все слилось в непреодолимое головокружение, а тяжесть тела продавила внутренности тошнотой. Первые минуты были нехороши настолько, что нельзя было двинуться, но и в неподвижности оставаться тоже было невозможно. Застонав, я, наверное, как-то пошевелилась, потому что услышала сквозь заполнявший голову звон слова, смысл которых не сразу дошел до ума:

— Ты смотри, мокрощелка-то оживает!

И поняла, что это про меня, только после того, как получила несколько подбадривающих пощечин.

— Как бы не загнулась! — произнес тот же голос. — Отвечай потом за нее.

— Колоть будем?

— Давай!

Через некоторое время я почувствовала в бедре боль от укола, открыла глаза, но поняла только, что кто-то, склонившись, смотрит на меня, держа мою голову ладонью под подбородок. Шум в ушах быстро пошел на убыль.

— Живая! — проговорили с удовлетворением.

— Надо же, мужик до сих пор в ауте, а она — вот! Что значит баба!

Вскоре мне полегчало настолько, что, цепляясь за спинку сиденья, я смогла сесть и осмотреться. Внутренность «Ниссана» все еще плыла перед глазами, но в голове окончательно прояснилось, и если не принимать во внимание одышку и слабость, состояние можно было признать удовлетворительным.

Дмитрий темным кулем валялся на полу между сиденьями. Над ним, поставив на него ноги, сидел и с кривой улыбкой разглядывал меня мужик с опухшим от кровоподтека лицом.

— С прибытием, Ведьма!

— Здравствуйте! — на любезную издевку меня уже хватило.

— Ха! — восхитился он. — Заговорила!

— Ява с вами? — спросила после облегченного вздоха.

— Встретишься, скоро встретишься, не переживай!

— В городе Ява, сейчас к нему поедем! — сообщил тот, что сидел за рулем. — Сейчас ребята закончат здесь, и двинем.

Дмитрий шевельнулся и коротко простонал, как охнул.

Снаружи взвыл двигатель. Машина, судя по звуку, медленно пробиралась вдоль левого борта «Ниссана» и, миновав его, резво покатила прочь. Я в лобовое стекло пронаблюдала, как удаляется от нас моя «девятка». Впервые вижу ее в движении со стороны. Ничего особенного.

— Уколите его! — попросила, кивнув на Дмитрия. — Яве он живой нужен.

— С ним и так ничего не сделается. Здоров, лось!

Смотрела я на разбитую рожу ответившего и думала, что он знает, о чем говорит.

— Уколи! — присоединил свой голос к моему водитель. — Не выпендривайся!

Снег, забор и сам воздух снаружи заалели, как в сказке, в одно мгновение. Раздался хлопающий, треплющийся звук пламени, разгорающегося на ветру.

— Оп-па! — выкрикнул битомордый, бросая под ноги использованный шприц и приникая к окну. — Сделано дело! Чистая работа!

Дверь салона отъехала в сторону, и в машину, спеша невероятно, ввалились двое. Один, споткнувшись о пытающегося подняться Дмитрия, пролетел в конец салона и плюхнулся там на сиденье. Второй, почти упав на меня, схватил за грудки, тряхнул и, чуть не боднув лбом, прошипел:

— Если бы не Ява!

С кратким форсажем запустился двигатель,

Фиксатый, дыша мне в лицо гнилым смрадом изо рта, пообещал:

— Ничего, я до тебя доберусь!

— Пошел прочь!

Мне очень хотелось плюнуть в его мерзкую харю, и не знаю, сумела бы я удержаться, произнеси он еще слово, но машина двинула с места, и Фиксатый, к своей удаче и моему счастью, отлетел на соседнее сиденье.

Набирая скорость, мы покатили вослед уже исчезнувшей из поля зрения «девятки». Выдохшиеся, как после тяжелой работы, бандиты хранили угрюмое молчание, а я любовалась зрелищем, открывшимся в заднем окне машины. Дача Филипповых полыхала как восковая свечка высоким, ровным пламенем, почти без дыма.

К концу пути Дмитрий сидел рядом со мной, хмурый и молчаливый, но реагировавший на злые издевки попутчиков-конвоиров дрожащими пальцами и глазами, опущенными вниз. Издевались над нами все, включая водителя, и все разом хохотали над своими дебильными насмешками. Трогать, однако, опасались после того, как битомордый перехватил быстрый, волчий взгляд Дмитрия в ответ на неосторожный жест, сопровождающий один из его словесных выпадов. Впрочем, к концу пути они утомились от этого и унялись мало-помалу. Так что к мастерской Паши Явы мы подъехали в тишине и спокойствии.

Машину загнали внутрь, остановили над смотровой ямой, и все вылезли из нее, оставив нас с Дмитрием вдвоем. Он искоса виновато взглянул на меня, Я ободряюще похлопала его по руке, и этот в пару секунд уложившийся разговор без слов, ей-богу, был содержательней многих словесных упражнений, ведущихся людьми в нормальных условиях. Продолжить нам не дали.

— А вы чего рассиживаетесь? — возмутился заглянувший к нам молоденький хлопец.

Или я узнавать их перестала, или он не участвовал в штурме дачи.

— Вылезай!

Ситуация из тех, когда надо подчиняться командам, и мы вылезли. За спиной щелкнула задвинутая дверца.

Я ожидала прохладного приема, но не настолько, когда не замечают моего существования вообще.

Мы, стоя у «Ниссана» под неживым светом неоновых ламп, оказались полностью предоставлены самим себе. Не знаю, как Дмитрий, но я испытала растерянность. В помещении, кроме нас, никого не было. Откуда-то глухо доносились голоса, взрывы хохота, здесь же было тихо настолько, что отчетливо слышалось капанье воды из крана в раковину.

Решив принимать вещи такими, как они есть, и не пугать себя догадками, я подошла к раковине, напилась и умылась, вытерлась о грязную портянку, висевшую возле. Дмитрий же не двинулся с места, прислушивался и настороженно глазел по сторонам, приоткрыв рот. И дождался: открылась металлическая дверь в противоположной стене и его обступили человек шесть или семь, в основном те же самые. Последовавшая за этим немая сцена была непродолжительна. Стоявший напротив без замаха, профессионально смазал Дмитрия по уху так, что у того голова мотнулась.

Сколько оплеух принял он в последние три дня! Пусть это будет слабым, но возмездием за мордобой Володи-бомжа в подъезде дома Аркадия.

Дмитрий рванулся вперед, но, запнувшись о подставленную ногу и получив тычок в затылок, свалился на пол. Попытался подняться, но не вышло — подсекли руки ногой так, что крепко приложился головой и остался лежать, спрятав в ладони лицо. Стоявшие вокруг молча, терпеливо ждали.