Пока я писала мой недлинный список рождественских подарков и поздравительных открыток, мой покой снова нарушило появление Кейт. Соседка взяла в привычку стучаться ко мне всякий раз, как припадет охота, и охотнее всего делилась огорчениями насчет нескончаемых семейных разногласий. То Алекс, изволите видеть, требовал встреч с детьми, когда это было неудобно Кейт, то ссылался на срочные дела на работе, когда он был нужен; то относился к Кейт как к старому другу, то третировал ее, как заклятого врага. Я неоднократно советовала ей сменить номер телефона, вставить новые замки и забыть, что у нее был муж, но Кейт неизменно отвечала:

– О Сьюзен, в жизни не так все просто.

Я невольно испытывала глубокую благодарность за то, что позиция Ричарда в отношении ребенка будет согласована до появления младенца на свет и мне не придется участвовать в столь коробящем и утомительном лавировании.

С мигающим сквозь карман вязаной кофты детским монитором Кейт плюхнулась на мой диван, выложила круглую коробку «Кволити-стрит» и поведала о новой дилемме – планах на Рождество, до которого осталось меньше трех недель. Кейт хотела уехать к родным в Личфилд на все праздники, но Алекс воспротивился: дескать, у него нет желания проводить полсуток в дороге в чертову глушь и обратно ради пары часов с детьми. Я предложила Кейт, раз уж ей приходится искать компромисс, а не просто ставить Алекса в известность – будет так и не иначе, взять на праздники по одному ребенку каждый. Однако она снова не пожелала последовать моему рациональному совету и спросила меня о планах на Рождество, которое я раньше проводила с матерью. По стечению обстоятельств, всего час назад мне звонила тетка Сильвия.

– О-о-о, привет, наша милая Сьюзен, – заворковала она. – Это твоя тетушка, я только что вернулась с виллы и хочу поболтать. Я только о тебе и думала, пока мы были в Испании, гадала, как-то ты справляешься беременная! Небось, ты уже необъятных размеров, а? Не забывай держать ноги повыше – тебе же не нужны отекшие щиколотки и варикоз! Я вот почти что с двадцати лет всегда поднимаю днем на час или два, и у меня до сих пор ноги как у молодой!

Присев на софу и пристроив ноги на дубовый ларчик, я заверила тетку, что чувствую себя на редкость бодрой и здоровой. Признаться, это было не совсем правдой. Энергии у меня было хоть отбавляй с тех пор, как прекратилась утренняя тошнота, но в последнее время иногда наваливалась беспричинная усталость: недавно в день ценнейшего внутрифирменного обучения сотрудников у меня буквально слипались глаза. Тетка Сильвия продолжала трещать о том, как внешне стройнит «чуток загара», в каких ресторанах Эстерпоны лучше кушать и что если бы не девочки и внуки, она бы непременно поселилась в Испании.

– Такие леди, как я, не переносят разлуки с близкими и любимыми, – заявила она. – Такая уж я уродилась – семья прежде всего, важнее даже моего здоровья и счастья. Кстати, о семье: я чего звоню-то, тебе ж наверняка некуда податься на Рождество, да, дорогая? Ведь твоя мама уже умерла, упокой Господь ее душу!

– Ну…

– Значит, договорились, праздновать будешь у нас! Приедут Венди и Крисси с детьми, набьется полный дом! Только не подумай, что у нас тесно: твой дядя Фрэнк предусмотрел комнаты для гостей, когда достраивал «Вендину». Девочки прям мечтают тебя повидать, так что не волнуйся, ты не будешь кукушонком в чужом гнезде! У нас есть уютная клетушка как раз для одного человека. Такой праздник закатим – всю родню соберем! Я сто раз твоей матери говорила – приезжай да приезжай, но она уверяла, что ей больше нравится Рождество втроем. А я так думаю, когда твой папаша был жив, она боялась, что он напьется, устроит скандал и испортит всем праздник. Приезжай в Сочельник, а в Лондон вернешься в день открытия подарков. О, я просто не могу дождаться!

Стало быть, с Рождеством решено. Ну а какие у меня варианты? Я не была завалена приглашениями, и хотя по натуре я предпочитаю одиночество, в этом празднике есть нечто, заставляющее человека противиться соблазну побыть одному. Конечно, в следующем году у меня все будет иначе.

– А давайте я вас снова подвезу? – предложила Кейт, когда я сообщила ей о своих планах. – Если этот козел Алекс хочет провести Рождество с детьми, нечего было их бросать, правильно? Может париться в своей роскошной квартире с роскошной подружкой и думать о том, что пропускает! Знаете, я очень вам благодарна за то, что вы меня всегда выслушаете. Я внутренне стала куда сильнее с тех пор, как мы подружились.

Она пододвинула мне по дивану «Кволити-стрит». Я выбрала с пестрой начинкой и отставила коробку ровно посередине между нами.

– Мне очень приятно это слышать. Продолжайте думать немного как феминистка – и выйдете победителем.

– Что вы имеете в виду? Я и есть феминистка!

– Уверена, вы пытаетесь ей быть, но вам недостает самодостаточности. Вас слишком заботит то, что скажет или потребует Алекс. Ваша уверенность в себе пошатнулась, когда он ушел, и вы до сих пор позволяете ему командовать, когда дело касается детей.

– Кто угодно будет переживать, если партнер сбежит к другой или другому, если уж на то пошло, а ее бросит с новорожденным и двухлетней, и неважно, мужчина это или женщина, феминистка или нет!

– А я бы не позволила себе расстраиваться. Я организовала свою жизнь так, чтобы меня никто не мог унизить. Я ни от кого не завишу ни эмоционально, ни финансово, поэтому меня нельзя задеть. Феминизм – это железная воля, неуязвимость тефлона и полный контроль над своей жизнью.

Кейт развернула ириску с шоколадом и бросила в рот.

– Не соглашусь с таким определением, – проговорила она словно с полным ртом камушков. – По мне, необязательно обладать даже одним из этих качеств, чтобы называться феминисткой. В конечном итоге феминизм сводится к сознанию, что женщина равна мужчине, и, соответственно, к жизни с этим сознанием. Нужно добиваться признания нашего равноправия в семье, на работе, в общественных делах. Все мы – и женщины, и мужчины – иногда сильные, а иногда слабые, иногда хладнокровные, а иногда эмоциональные, иногда правы, а иногда ошибаемся. Скрывать и сдерживать свои чувства и слабости не имеет с феминизмом ничего общего, это из другой оперы.

Кейт схватила коробку и приглашающе потрясла передо мной. Отказ стал бы неуместным и несообразным.

– Я не то чтобы совсем несогласна, – пояснила я, разглаживая фиолетовую обертку и добавляя ее к растущей кучке. – Я ничего не имею против мужчин в целом, мне лишь претит, что к нам относятся как к людям второго сорта. Однако вы должны понять, что феминистка никогда добровольно не поставит себя в ситуацию, когда мужчина может причинить ей боль.

– Это все равно что сказать – феминистка никогда не станет любить! Всякий раз, когда открываешься другому человеку, своего пола или противоположного, существует риск, что тебе причинят боль. Таковы реалии, так жизнь устроена.

– Но вы сбрасываете со счетов века угнетения, которое женщины претерпели от мужчин, а иногда даже молчаливо покоряетесь ему! Нашему поколению несказанно повезло, что этот порочный круг наконец разорван! Интересно, почему всегда остаются с апельсиновой и клубничной начинкой? – добавила я, заглядывая в коробку.