За Нэтом пришли, когда он помогал Глае перебирать свежесобранную бруснику. Горькие мелкие ягоды перемешались с еловыми иголками и жесткими мелкими листочками. Занятие было несложное, но кропотливое. Нэт, может быть, и придумал бы какую-нибудь отговорку от этого дела, но тетку было жаль, она и так сама собирала ягоды, к тому же потом ему было обещано за труды большой кусок яблочного пирога.

Глая что-то тихо напевала под нос, замешивая тесто. В очаге потрескивал огонь, кипятя воду для брусничного завара. Было спокойно и уютно.

Стук в дверь прозвучал неожиданно. Нэт вскинул голову и посмотрел на недоумевающую Глаю: стучали требовательно, прихожане обычно так в дверь не колотят.

— Как надрываются, пожар что ли? Сиди, сама отопру, — сказала Глая, вытерла руки тряпкой и, повесив её на плечо, вышла из кухни.

Нэт прислушался. Голоса пришедших были мужскими, незнакомыми. В груди неприятно закололо. Нэт напрягся, вытянулся в струнку, ожидая возвращения Глаи.

— Здесь. Зачем он вам? — донесся до Нэта её голос.

А потом услышал шаги. В кухню вошли двое мужчин и Нэту показалось, что здесь сразу стало тесно. На незнакомцах были стеганые куртки со знаками стражников.

— Это ты Натаниэль? — спросил мужчина с редкими, будто облезлыми усиками.

Нэт кивнул.

— Вставай. Пойдешь с нами.

… Не помогли ни причитания Глаи, ни просьбы отца Редди. Нэта увели к начальнику городской стражи. А потом были долгие часы допроса у дознавателей. Сначала ничего не понимающий Нэт, думал, что его быстро отпустят: ну кого может интересовать тринадцатилетний сирота, который почти не покидал приюта? Но когда Нэт узнал, что от него хочет дознаватель, понял всю незавидность своего положения.

— Натаниэль, скрывая, где находится Том Арти, ты становишься участником преступления, ты это понимаешь?

Дознаватель буравил Нэта маленькими красными глазками, и мальчишке казалось, что тот сейчас выжжет в его голове две дырочки.

— Я правда не знаю, где он, — в очередной раз повторил Нэт.

Честно говоря, даже если бы он и знал, ни за чтобы не сказал этому низенькому, немного полноватому мужчине. Несмотря на пухлые щеки, дознаватель не выглядел добродушным. Нэт чуял, что этот человек опасен и надо было быть настороже. Но правда заключалась в том, что он не видел Тома почти восемь месяцев, с того самого разговора в сарае. А дознаватель твердил о неком преступлении, который совершил Том и Нэт терялся в догадках. То, что речь шла не об украденной другом книге, мальчишка почти не сомневался: столько возни из-за какого-то потрепанного старья быть не может.

Дознаватель вздохнул, показывая, что ему надоело упрямство мальчишки и он теряет терпение.

— Ты же знаешь, что тебе грозит яма, а потом, если ты не одумаешься, тюрьма?

— Но я ничего не делал! — воскликнул Нэт.

— Ты покрываешь преступника.

— Никого я не покрываю. Я даже не знаю, о чем вы говорите! — и в этом Нэт был абсолютно честен.

— То есть, ты отрицаешь свою дружбу с Томом Арти?

Нэт понял, что сейчас надо быть очень осторожным. Он подавил в себе желание оглянуться на соседний стол, за которым сидел секретарь и записывал каждое его слово.

— Мы жили в одном приюте, — пожал плечами Нэт. — Когда были мельче, может и дружили. Но Том давно ушел из приюта, я о нем ничего не знаю, он почти не приходит к нам.

— Когда ты видел его в последний раз?

Нэт сделал вид, что вспоминает.

— Наверное, два года назад, на похоронах Изюма. То есть дядьки Ираза, — поправился Нэт. — Он всю жизнь работал в приюте и его любили все воспитанники, хотя он и строгий при жизни был. Но ведь с нами по-другому нельзя, разбалуемся…

Нэт балаболил, искоса глядя, как дознаватель поднялся со стула и обошел стол по кругу, приблизившись к мальчишке со спины.

— На его похороны пришли почти все, кто его знал, даже его племянница, которая так плакала, так пла… Ай! — возопил Нэт, когда дознаватель больно схватил его за ухо.

— Ты что, дурочка тут вздумал играть? Плевать я хотел на твоего дядьку. Рассказывай, что знаешь про дружка своего, Тома.

— Ай-яй-яй! Ничего не знаю, дяденька дознаватель! Мы потом после похорон пошли с мальчишками под лестницу настойку пить и Тома я больше не видел.

Дознаватель наконец отпустил ухо и Нэт тут же схватился за него, опасаясь, что оно оторвано. Осторожно пощупал. Бедное ухо было на месте, но, как показалось мальчишке, стало явно больше.

— Гард! — крикнул дознаватель и в дверях тут же появился подтянутый помощник. — В яму его на двадцать дней. Если одумается — веди ко мне.

— А если нет? — спросил исполнительный Гард.

— Одумается, — уверенно сказал дознаватель, снова буравя Нэта глазами-бусинами. — Он же не хочет сидеть вместе с голодными крысами и мухами, что будут слетаться на вонь его дерьма.

…Но Нэт не одумался. К запаху своих испражнений он привык и почти не чувствовал. Мухи хоть и досаждали, но не сильно. А вот с крысами и правда пришлось трудно, и он стал отдавать им часть своей скудной еды. Крысы умные животные и не трогали его, пока он их кормил. Глядя на копошащихся хвостатых зверьков, Нэт размышлял, будь у него возможность разжечь огонь, смог бы он съесть крысу? Поначалу ему казалось, что конечно нет, но чем дольше сидел в яме, тем меньше он был в этом уверен.

В первые дни он ждал, что к нему придет Том. Он надеялся, что отец Редди или Глая расскажут ему о том, что случилось и Том выручит его, спасет из этой ямы, как спасал в беде всегда. Часами Нэт стоял под решеткой, вглядываясь в тех, кто шел мимо, готовый в любой момент окликнуть, позвать, сказать, что он тут, но друг не появлялся. Ещё несколько раз его водили к дознавателю и задавали всё те же вопросы, но Нэт лишь качал головой и с каждым днем всё меньше ждал Тома, а потом и вовсе свыкнулся с мыслью, что сядет в тюрьму, так и не увидев ни его, ни Глаю, ни даже отца Редди. «Зато в тюрьме хоть вода сверху не льется», — пытался приободрить себя Нэт. За этот месяц он трижды попадал под дождь, после последнего, особенно сильного раза, он несколько дней сопливел и кашлял.

Нэт перевернулся на спину. В животе урчало, и сон к нему не шел. В яму едва проникал лунный свет, но Нэту и этого было достаточно: за двадцать дней он привык проводить ночи в полной темноте, не обращая внимания на хвостатых соседок. Чтобы не думать о том, что завтра он предстанет перед городским судьей, Нэт стал вспоминать вкусные пироги Глаи, но желудку от этого стало только хуже. Он снова перевернулся на бок. Подстилка из соломы, которая служила ему постелью, была настолько жидкой, что спать на ней было всё равно, что на голой земле. Но Нэт был рад и этому. Подложив локоть под голову, он закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на позывы голодного желудка. Постепенно мысли стали вязкими и в какой-то момент ему всё-таки удалось задремать, поэтому он не сразу понял, что его зовут.