В голове мелькали фрагменты.

Махаллат кричит, надвигаясь на брата, тычет когтем ему в грудь, рот дьяволицы распахнут, но девушка не слышит ни звука.

Велар снимает плащ, закутывает в него Еву, подхватывает на руки.

Темнота.

Над головой каменный свод. Летят по туннелю, тесному, как труба. При желании Ева может коснуться пористых стен, но скорость немыслимая — лучше не шевелиться. Она не в силах долго держать глаза открытыми.

Её щека — на плече Велара. Прежде Ева не вслушивалась в его запах. Это не парфюм, не современная химия, не аромат шампуня или гель для душа. Она не может идентифицировать запах и даже не уверена, что не бредит, что жар и лихорадка не исказили обоняние. Кожа демона пахнет туманом, в котором Ева бежала, падая и обдирая колени. Морозным небом на высоте горных пиков, куда её поднял альбинос. Так пахли хвойные леса после дождей и снегопады за городом. Изредка так пах воздух, наполняя лёгкие внезапным, беспричинным ощущением радости.

«Всё позади».

Она то приходила в себя, то дремала. Сон напоминал болото. Сквозь муть лихорадки она чувствовала, как вздымается при дыхании грудь демона.

— Потерпи, любимая. Уже скоро.

Она потерпит.

Когда Ева очнулась в следующий раз, в тумане проступали очертания демонического особняка: башенки, шпили и, словно маяк во мраке, горящее под крышей окно. Она закрыла глаза, а открыв, обнаружила, что сидит у камина, под пледом. Огонь трещал, искры летели через кованую решётку, гасли на мраморных плитах пола. Перед Евой склонялась темноволосая голова. Велар не заметил, что жена пришла в чувства. Он стоял на коленях перед креслом и сосредоточенно растирал её ступни, заставляя циркулировать кровь. Рука, рассечённая до кости, не болела. Ева перевернула ладонь: на месте воспалённой раны была гладкая кожа.

В гостиной висел привычный сумрак. Шторы были задёрнуты. На каминной полке подрагивал крылышками призрачный мотылёк. Велар смотрел вниз, на её босые ноги, и Еве опять до слёз стало стыдно за уничтоженную годовую дань и слова, сказанные в порыве гнева. Она потянулась дотронуться до тёмных волос, но реальность ускользнула.

Сквозь сон Ева чувствовала, как Велар кормил её с ложечки, подносил к губам чашку с травяным настоем, касался лба влажным полотенцем. Слышала шёпот исцеляющих заклинаний.

Очнулась Ева в своей старой комнате в одиночестве. На прикроватной тумбочке мерцала свеча. В тишине раздался шорох: за дверью стояли. Ручка скрипнула, словно с той стороны на неё опустилась ладонь, но дверь не открылась, и Ева вздохнула с облегчением, не готовая увидеть Велара. Не готовая платить по счетам.

Брачная клятва связала надёжнее толстых цепей. Как же Ева не хотела заключать контракт! Но чувствовала себя обязанной терпеть: демон заслужил награду. Он столько раз приходил на помощь, доказывал любовь, прощал предательства, даже поссорился с сестрой. На одной чаше весов лежали её, Евы, желания, на другой — боль, которую причиняли демону инстинкты. Может, Махаллат была права, назвав её эгоистичной мерзавкой? Но делить с кем-то постель из чувства долга…

Ева потянулась к кувшину и налила стакан воды. От свечи остался огарок. Фитилёк ушёл вглубь, окружённый короной из восковых стенок.

Раны затянулись, болезнь отступила. Тело пело, приветствуя физический комфорт, но внутри Ева ощущала себя разбитой.

* * *

Часть цокольного этажа была отведена под купальню — мрачное помещение без отделки и украшений. В центре дышал паром бассейн в форме восьмиугольника, окружённый арочными нишами. Каждое углубление занимала низкая каменная скамейка. Под потолком порхала стая голубых мотыльков: таких Велар когда-то предлагал Еве, чтобы осветить спальню.

Не решаясь раздеться под прожигающим взглядом демона, Ева накручивала на палец нитку, вылезшую из рукава, словно пыталась спрятаться за преградой из кружева и муслина. Пока она спала, её обмыли, но этого было недостаточно: запахи барака преследовали, окружали фантомным облаком. Хотелось опуститься в воду и скрести кожу до красноты.

Обнажаться перед Веларом было мучительно. Ева понимала, зачем супруг увязался за ней в купальню, но чувствовала себя не готовой к близости, к новой роли, к необходимости беспрекословно подчиняться прихотям мужа.

«Уйди, — мысленно взмолилась девушка, — дай мне принять ванну в одиночестве».

Руки демона легли ей на плечи, сжали ткань, потянули пеньюар вниз. Коснулись белья. Тонкое кружево заскользило по бёдрам, обнажая треугольник волос. Ева застыла, молча позволяя себя раздевать. Демон посмотрел на жену снизу-вверх, стоя на коленях у её ног. Аккуратно помог снять бельё. Подался ближе, со стоном утыкаясь лицом ей в живот. Горячие ладони опустились на талию.

Ева отвернулась, морщась от отвращения к насильнику и самой себе, ненавидя рабскую покорность, с которой была вынуждена подчиняться чужой похоти. Мышцы напрягались, противясь прикосновениям.

— Обними меня, — глухо прошептал Велар ей в живот.

Ева заставила себя поднять руки и опустить на плечи демона, стоящего на коленях. Велар всхлипнул, щекой прижимаясь к её ладони.

Тишина нервировала. Пар клубился перед лицом, голубоватый от света, который отбрасывали порхающие над водой мотыльки. Пахло речным илом и одеждой, годы пролежавшей в сыром шкафу. Хотелось плакать. Отстраниться. Отдёрнуть руку. Вспомнилось, как в Ордене она резким движением оторвала от кожи ткань, присохшую к ране. И сейчас хотелось так же: чтобы демон сделал всё быстро и без лишних прелюдий, а не мучил ожиданием неизбежного.

Поцеловав её ладонь, Велар поднялся. Ева переступила через одежду и вошла в воду, полностью обнажённая, уязвимая, как никогда. Замерла, опустив руки по бокам. Зажмурилась, обречённо прислушиваясь к шороху ткани: Велар торопливо раздевался. Звякнула пряжка ремня. Раздались шаги.

Ева попыталась отрешиться от происходящего. Вода в бассейне, обжигающая, доходила до груди. Волосы повлажнели от пара и завились кольцами. Тишину нарушил короткий всплеск. Демон приблизился. Провёл мыльной губкой от её плеч к ягодицам. Легчайшие прикосновения, от которых тело становилось деревянным. Кукла — вот, кто она.

— Вы мне позволите?

Вопрос был формальностью, реверансом в сторону растоптанной гордости. Разве могла девушка отказать? Остановило бы голодного, возбуждённого демона её «нет»? Жалкая иллюзия выбора, возможность обмануться, представить, что она по-прежнему свободна в желаниях.

Неужели, если она скажет «да», происходящее перестанет быть изнасилованием?

Велар прижался сзади. Спиной Ева ощутила твёрдые грудные мышцы, жар сильного тела. В бедро ткнулась горячая плоть.

— Я так скучал, — прошептал демон, оплетая её руками, заключая в живой кокон. С тихим вздохом зарылся лицом в её волосы, поцеловал в основание шеи. — Так вас люблю.

Ева закрыла глаза, стиснув кулаки.