– Наверное, он ударился головой, – сказал Говард.

– Думаешь? – спросила Лора, хотя в глубине души сама пришла к такому же выводу, только не хотела признаваться себе.

Он кивнул.

– А операция? – Голос Лоры дрожал.

Говард сначала ничего не сказал, потому что обоим было понятно, что с какой стороны ни посмотри, дело было плохо.

– Пока еще ничего не известно, – сказал он мягко.

Лора заметила, что он в очередной раз взглянул на навигатор. Время шло, и она разделяла его беспокойство. Еще два часа пути, ожидаемое время прибытия – 17.07. Она посмотрела на часы, но и там через два часа было 17.07, может, 17.05. 17.05 значило бы, что на целых две минуты раньше она могла увидеть Дэниела. Подумав так, она опомнилась. Какая глупая мысль. Два часа в любом случае пройдут за два часа, а ее часы просто немного отставали. Ей сообщили, что несчастный случай произошел в 10.15, это значило, что Дэниел почти целый день проведет без семьи рядом. От мысли о собственной нерадивости ее чуть не затрясло. Что, если он ждал ее, кого-то, кто взял бы его за руку? Что, если присутствие ее или Говарда в больнице сказалось бы на исходе операции? Говард в редком порыве нежности накрыл ее руку своей.

– Он в хорошей больнице, за ним будут наблюдать. И нам позвонят. Позвонят, – подчеркнул он, имея в виду как хорошие, так и плохие новости. Любые важные новости.

Только в этот момент Лора заметила, что он не был одет для игры в гольф, а значит, он либо переоделся после ее звонка, что было сомнительно в такой спешке, или он не был на гольфе вовсе. Она не ответила и только сжала его большой палец в знак того, что услышала его слова.

Их сразу проводили в небольшую приемную, где, как казалось Лоре, уже многим людям сообщали дурные вести, просили принять сложные решения, а иногда и говорили что-то радостное. В комнате была тягостная атмосфера. Они с Говардом смотрели на стены, на плакаты с правилами гигиены и сертификаты, вазу с настоящими, к ее удивлению, свежими цветами на столе. Они молча ждали, когда придет и поговорит с ними врач, потому что они уже выжали всё, что могли из тех обрывков информации, которые у них были.

Черри нигде не было видно.

Открылась дверь, и Лора вздрогнула. Вошли двое врачей. Лора нетерпеливо вглядывалась в доброе, светлое лицо азиатки, которая шла впереди, пытаясь прочесть на нем ответы.

– Мистер и миссис Кавендиш, – сказала она и указала на стулья. – Спасибо, что так быстро приехали.

Никто не сел.

– Где он? Мы можем его видеть? – спросила Лора.

– Конечно. В самое ближайшее время. Я понимаю, как вы торопитесь, – она снова указала на стулья, и Лора с Говардом сели, следом сели врачи.

– Меня зовут доктор Райна, я нейрохирург, а это – доктор Кеннеди, анестезиолог, – она указала на долговязого рыжего мужчину справа, и тот улыбнулся. – Мы наблюдаем за вашим сыном с момента его поступления этим утром. Дэниел перенес черепно-мозговую травму после несчастного случая во время сплава по быстрой воде, что, как мы обнаружили после осмотра, привело к субдуральной гематоме, другими словами, это кровоизлияние в мозг. Мы немедленно отвезли его в операционную и удачно вывели лишнюю жидкость.

Лора усиленно пыталась сосредоточиться, но продолжала мысленно вздрагивать при определенных словах: «кровоизлияние», «немедленно», «успешно», пытаясь ухватиться за суть, понять всю серьезность сказанного, чтобы можно было дойти, наконец, до той точки, когда можно будет не бояться самого страшного.

– Сейчас он восстанавливается в комнате интенсивной терапии…

– Значит, с ним все в порядке? – не вытерпела Лора.

Доктор Райна участливо улыбнулась.

– Операция прошла успешно. Сейчас он стабилен, и мы хотим дать Дэниелу время на восстановление. Чтобы помочь ему в этом, мы держим его на седации, чтобы дать его мозгу лучшие шансы на исцеление.

– Исцеление? То есть, он… поврежден?

– Я имела в виду сам факт перенесенной травмы и операции. Что касается повреждения мозга, сканирование ничего не показало.

Она чуть не расплакалась от облегчения.

– К нему можно?

– Да, конечно. Мы сейчас проводим вас обоих к нему. Только помните, он без сознания, и он выглядит немного не так, как в последний раз, когда вы его видели. Нам пришлось сбрить часть волос, чтобы провести хирургические процедуры, и он подключен к разным аппаратам, которые помогают следить за тем, как он идет на поправку. Помимо прочего, он на искусственной вентиляции легких.

– То есть он не дышит?

– Самостоятельно – нет. Мы будет поддерживать его в таком состоянии пару дней, а потом начнем снимать его с дыхательного аппарата.

И вдруг все, что казалось Лоре ужасным, но терпимым, стало во много раз хуже. Рыжий врач наклонился к ней:

– Он не дышит самостоятельно потому, что находится в такой глубокой седации, что его мозг отдыхает. У вас есть еще вопросы до того, как мы отведем вас в палату?

Лора вся обмякла, и Говард взял ее за руку.

– Пока нет. Мы просто хотим видеть нашего сына.

Доктор Райна улыбнулась.

– Я отведу вас к нему.

Она провела их по отделению, где негромко и деловито переговаривались занятые медсестры, слишком бодрые, слишком нормальные для всей трагичности ситуации. Потом их познакомили с сиделкой Дэниела, которая приняла их с тихой непоколебимой стойкостью, как будто ей каждый день приходилось иметь дело с родственниками и черепно-мозговыми травмами – впрочем, конечно, именно это ей и приходилось делать.

Лора набралась мужества перед тем, как сиделка отдернула белую шторку, которая отделяла койку Дэниела от остальных коек в палате. До нее доносился писк, намекающий на то, что ее сын рядом, и она заранее знала, что будет тяжело, но все равно при виде Дэниела Лору как будто ударило в самое сердце. Он был опутан проводами, аппараты и трубки вонзались в его тело, как рой инопланетных паразитов. Было трудно разобрать, где кончался ее сын и начинались они, сливаясь в общую массу из плоти и пластика. С одной стороны его голова была полностью выбрита, оголяя мертвенно бледную кожу. Лицо тоже было бледным, почти серым, и распухшим, как будто он побывал в драке – не хватало только синяков. Трубка аппарата искусственного дыхания торчала у него изо рта, и его язык нелепо высовывался. Пластмасса и пластыри, фиксирующие трубку, врезались в кожу его щек. Лоб рассекала красная ссадина. Он лежал неподвижно, закрыв глаза, и после секундного замешательства Лора бросилась к нему и несмело взяла его безжизненную руку, трогая его, как будто он был хрупким новорожденным младенцем. Она попробовала заговорить, сказать его имя, дать ему знать, что она здесь, ободрить, но голос надорвался, и ей пришлось замолчать, чтобы Дэниел не догадался, что она на грани срыва, и просто заплакала беззвучными слезами.

– Он нас слышит? – спросил Говард сиделку.