– Тебе стоило бы сильнее натянуть поводья, – посоветовал мне Тарос. – Если не покажешь ему, кто здесь главный, он сбросит тебя.

– Я знаю, что делаю, – отрезала я.

– Да что ты? – пренебрежительно бросил он, ведя свою лошадь рядом с моей. – Не похоже. Я обещал позаботиться об этой лошади и держу свои обещания. Я ведь привез тебя во дворец целой и невредимой, хотя больше всего на свете хотел содрать с тебя кожу заживо, когда ты плюнула мне в лицо.

– Тебе бы это понравилось, – ответила я. – Но ты ведь хороший солдат, правда? Ты выполняешь то, что тебе приказывают.

– Подожди, моя дорогая. Подожди.

Я прекрасно понимала, как чувствует себя жеребец. Он был диким и желал оказаться на свободе. Но поводья, шпоры и кнут принудили его быть не более чем орудием. Столько накопленной силы, такая сильная, несокрушимая воля были порабощены и удерживались в узде.

Так же, как я не могла освободиться от того, что навязала мне жизнь, он не мог освободиться от своих поводьев.

Я ослабила хватку, наклонилась вперед и, сжав бока жеребца бедрами, пустила его в галоп.

Конь тут же рванул с места. Его копыта стучали по узкой тропинке, петлявшей по полям, которым, казалось, не было конца. Они вздымали пыль, унося нас все дальше и дальше от Тароса и его кровопийц, и вскоре они уже совсем исчезли из виду.

Улыбка тронула мои губы. Я всмотрелась в горизонт и глубже уселась в седле. Ветер трепал мои волосы и гриву жеребца, играл вокруг нас, создавая ощущение полета. Я оглянулась еще раз. Позади меня появились лошади кровопийц и тут же исчезли, когда жеребец помчался еще быстрее.

На самом деле я знала, что мне не сбежать. И Торн тоже это знал. Постепенно он стал замедляться, и я, снова натянув поводья, направила его к холму. Добравшись до вершины, я откинулась в седле, заставив жеребца остановиться.

Некоторое время Торн продолжал перебирать копытами, но в конце концов покорился судьбе.

– Все в порядке, – прошептала я, поглаживая его шею.

И, снова выпрямившись, перевела взгляд на Баштану.

С самой высокой точки пологого холма были хорошо видны покрытые соломой крыши города и лежащий за ним лес. Улицы кишели жителями. От многочисленных дымоходов в воздух поднимались клубы дыма, и запах холодного пепла, болота и навоза смешивался с ароматом сушеных трав и свежесжатого зерна. Я глубоко вдохнула этот воздух.

Возможно, это был не совсем тот аромат цветочных лугов, что напоминал мне о доме, но запах был знаком мне: он дарил ощущение родины, и мне очень хотелось сохранить память о нем до того, как я переступлю границу с человеческим царством и, возможно, уже никогда не вернусь.

– Ты, мелкая тварь! – заорал Тарос.

Он и его люди только что достигли долины и гнали своих лошадей вверх по холму.

– В чем дело? – крикнула я ему. – Я хотела добраться до Баштаны до захода солнца. Это проблема?

Еще до того, как Тарос догнал меня, я поскакала дальше. Первые местные жители заметили меня еще издали. Несколько детей подбежали ко мне и окружили мою лошадь.

– Она вернулась! – закричал кто-то.

– Шира вернулась!

Я чувствовала себя обманщицей, хотя и старалась не подавать виду. Должно быть, сразу после того, как королевская карета увезла меня, наш священник рассказал всем, что произошло. А именно – что сама Мурайя избрала меня для участия в выборах новой королевы. Меня, ночную альбу, одну из них, простую, безвинную сироту. Они и понятия не имели…

– Как выглядит Харан? – спросил один из детей.

– Правда, что башни дворца белы как снег? – любопытствовал другой.

Я медленно продвигалась вперед, и Торну совсем не нравилось, что его так сдерживают.

– Шира! – раздался над головами собравшихся голос мэра. Широко раскинув руки, он приближался ко мне. Я остановила свою лошадь. – Мы с нетерпением ждали дня твоего возвращения. Мы не сомневаемся, что какое-то особое задание привело тебя обратно в твой скромный дом, и не хотим надолго задерживать тебя. Но уже поздно, у тебя позади долгое путешествие и ты, безусловно, хочешь отдохнуть, прежде чем следовать путем Мурайи.

– Какой отдых? – завопил кто-то. – Мы будем праздновать!

Раздались одобрительные возгласы, и Торн возмущенно заржал. Я бросила в сторону Тароса вопросительный взгляд. На самом деле я не нуждалась в его разрешении, чтобы последовать желанию местных жителей. Нигде не было сказано, сколько перерывов мне дозволялось сделать по дороге в Амберан. И вообще, мне даже не хотелось, чтобы он соглашался. Я хотела совершенно противоположного, потому что мне действительно не хотелось веселиться, когда ощущение того, что я обманщица, так тяжело давило на меня.

Однако Тарос был слишком занят тем, что отгонял детей от своей лошади, чтобы обратить на меня внимание.

– Ну хорошо, – наконец согласилась я, вызвав тем самым новые восторженные возгласы и аплодисменты.

Была уже поздняя ночь, когда мне наконец удалось вырваться с праздника. Местные жители украсили рыночную площадь цветами и вымпелами, вынесли из своих домов столы, составив их в один большой. Несколько музыкантов стояли у заброшенного колодца и играли веселую музыку, а женщины танцевали под нее, надев свои самые красивые платья. Ни одно торжество во дворце не могло сравниться с веселой и бурной атмосферой, царившей в тот вечер в таком бедном городке, как Баштана. Казалось, все совершенно забыли о своих заботах. Несмотря на пустые кошельки и непомерно высокие налоги барона фон Эмбрана, они выставили на столы все, что было в их кладовых.

Тарос и его люди, казалось, не испытывали угрызений совести из-за того, что им прислуживали, продолжая набивать свои животы. Один из них даже позволил уговорить себя потанцевать с женщинами. И это при том, что все жители Баштаны были полукровками.

Я воспользовалась моментом, когда все сгрудились вокруг танцующего кровопийцы, хлопая ладошами в такт и подбадривая его, чтобы покинуть праздник и раствориться в сгустившейся тени на краю рыночной площади.

Крысы и тараканы разбежались в разные стороны, когда я отступила в узкую боковую улочку. Бесшумно подойдя к стене, я опустилась на корточки и ощупала ее. Быстро отыскав ту часть кладки, кирпичи в которой сидели слишком свободно, я вытащила из-за одного из них свои отмычки. Я как раз собиралась уходить, когда мой взгляд упал на маленький невзрачный мешочек. Золотые монеты – результат моего последнего грабежа. Я почти забыла о них.

– Я не знал, вернешься ли ты, – неожиданно произнес Балдур, застав меня врасплох.

Внутри меня все сжалось, когда я обернулась. Балдур стоял, неподвижно глядя на меня. Невысокий старик с заостренными ушами и ярко-голубыми глазами. Только его смугловатая кожа выдавала в нем далекого потомка людей.