— Все со мной будет в порядке.

Она вздохнула:

— Ты мне не доверяешь. Неужели и правда считаешь, что ятак отчаянно хочу тебя, что стану домогаться тебя даже сейчас, когда мне чутьчереп не проломили? Лу, ты и в самом деле так обо мне думаешь?

— Ничего подобного мне и в голову не приходило.

— Нет? Так докажи это. — Она укрылась одеялом иприглашающе похлопала по матрасу.

Лу остановился с одеялом и подушкой под мышкой, не зная,куда ему идти — к кровати или к стулу.

— А может, ты не мне не доверяешь, а самому себе?

— Не говори глупости.

Она пожала плечами.

— Ну, раз ты все же доверяешь мне и доверяешь самомусебе… — Она снова похлопала по кровати.

Лу вздохнул и подошел к постели.

— Ладно. Если это поможет тебе успокоиться изаснуть. — Он лег поверх покрывала, положив подушку под голову и,накрывшись одеялом, закрыл глаза.

Максин подумала, что он сделал это намеренно. Заерзав пододеялом, она стянула с себя джинсы и бросила их на пол.

— Ты собираешься спать в одежде, Лу?

— Именно. — Вытянув руку, он щелкнул выключателемнастольной лампы, погрузив комнату во тьму. — Спокойной ночи, Макси.

— Спокойной ночи, Лу.

Вампир точно знал, когда они вернулись назад, в сферу еговлияния. Он почувствовал их присутствие так же отчетливо, как чувствовалприближение рассвета. И ее присутствие ощущалось им острее других.

«Хорошо, что вы вернулись, — заявил он Джейсону Беку,внедряясь в его разум так же легко, как он мог бы прогуляться по залитомулунным светом парку. — Я сильно бы разгневался, нарушь ты свое слово».

Молодой человек резко сел в постели, осматривая свой темныйномер. Но вампира поблизости не было. Осознав это, он расслабился.

— Как долго мне еще удастся удерживать их здесь? Онименя подозревают.

Вампир знал, что Джейсон говорит правду. Более всего емухотелось вернуть свою сестру. Это плохо. Он не был готов к такому поворотусобытий. Ему нужно было как можно больше разузнать про эту женщину. Вампирчувствовал, что в ситуации что-то не так. А он не прожил бы столько веков, еслиочертя голову бросался бы в гущу событий, толком не разобравшись, что вдействительности происходит.

«Наберись терпения, — приказал он Джею. — Уженедолго осталось».

— Я хочу, чтобы ты вернул мне сестру, — сказалмолодой человек. — И как можно скорее.

Вампир ничего не ответил.

Бек продолжал:

— Ты сказал, что не причинишь вреда моим друзьям, ноМакси вчера была ранена.

«Это сделал не я, а один из моих слуг. Он совершил ошибку, ипонесет за нее заслуженное наказание».

— Я не могу предать их, зная, что они попадут в беду.

Вампир подумал о том, что молодому человеку присуще чувствосправедливости, однако недостаточно сильное, чтобы он осмелился рисковатьжизнью своей сестры. Лучше всего будет заверить его в том, что он находится наего стороне, решил вампир.

«Ничего подобного больше не повторится. Даю слово», — сказалон и, не дав Джею возможности ответить, оставил его разум, чтобысосредоточиться на мириадах собственных мыслей.

Лу отдавал себе отчет в том, что сильно рискует. В последнеевремя он часто думал о Макс так, как не позволял себе раньше. То, что онипровели ночь в одной постели, еще больше осложняло ситуацию. И, черт побери, онсовсем не хотел, чтобы Макс узнала о его влечении к ней, в противном случае емууже не отделаться от нее, пока он полностью не капитулирует. А капитуляцияозначает погубленные жизни, и его, и ее. Она станет предаваться романтическиммечтаниям, в то время как он хотел бы, чтобы их чувство носило чисто физическийхарактер. Чувства Максин будут задеты, и в конце концов она возненавидит его.Черт побери, если он ранит ее чувства, то и сам станет себя ненавидеть.

Он не мог дать то, чего она хотела, — глубокую прочнуюлюбовь, потому что был просто не способен на подобное. В его душе ничего этогоне осталось, сердце давным-давно было опустошено, поэтому ему совершенно нечегобыло ей предложить.

Он ее не достоин.

Тем не менее он снова позволил ей обвести его вокруг пальца,как обычно. Он ложился в постель, зная, что это плохая идея, частично из-занемого укора в ее глазах в ответ на его отказ, а частично из-за того, что вдействительности он хотел этого так же неистово, как и она сама.

Проснувшись на следующее утро, Лу ничуть не удивился,обнаружив, что Максин тесно прижимается к нему. Она отбросила одеяло иперевернулась на бок, лицом к нему. Голова ее покоилась у него на груди, и онощущал запах ее волос, смешанный с анестетиком, который нанес доктор. Онаобнимала его рукой за плечи. Лу чуть поднял голову и обнаружил, что оназакинула ногу ему на бедра. Обнаженную, упругую, восхитительную ногу.

Почувствовав, как твердеет его плоть, Лу понял, что емунужно как можно скорее высвободиться из ее объятий, пока она не проснулась и непоняла, как сильно его желание. Но едва он пошевелился, как она вздохнула,крепче сжала его плечо и воззрилась на него своими сонными, чертовскисексуальными глазами.

— Доброе утро, Лу.

— Доброе.

Она улыбнулась, касаясь рукой его щеки:

— Щетина. Мне нравится.

— Макс…

Она подвинулась ближе, потерлась своей щекой о его.

Лу подумал о том, что, если она сию же секунду не прекратит,он вспыхнет, подобно факелу.

— Пора вставать, милая. Как твоя голова?

— Болит. А от обезболивающего, которое дал мне доктор,я чувствую себя странно. Именно этим я и собираюсь оправдываться, когда тыпотом начнешь на меня орать.

— Зачем это мне орать на тебя?

— Затем, что я собираюсь поцеловать тебя. — Говоряэто, Максин повернулась, и лицо ее оказалось в опасной близости от егособственного лица. — Не беспокойся, тебе это совсем не понравится. Ну,утреннее дыхание и все такое.

Лу три раза вставал ночью, и на третий раз почистил зубы,опасаясь, что она почувствует несвежее дыхание.

Макс подобралась еще ближе. От нее пахло мятой. Он мог быотвернуться, действительно мог бы. Если бы был сделан из камня. Но он не былсделан из камня, и он не отвернулся. Он лежал совершенно неподвижно, ненавидядевушку за то, что она двигается намеренно медленно, давая ему времяотстраниться. Лу ненавидел себя за то, что дает ей понять — он жаждет этогопоцелуя.

И всего остального.

Ее губы прижались к его губам, нежные и увлажненные, а глазазакрылись, и на щеках появились тени от длинных ресниц. Дыхание ее сталопрерывистым, когда ее рот слился с его ртом; пальцы одной руки вплелись ему вволосы, а другой рисовали маленькие круги у него на груди.