это значит опозорить не только себя, но и весь род, значит втянуть Габриэля, сделать его изгоем, лишить дома и титула. Нет, этого я допустить не могла.

- Цини, не упрямься, - в голосе брата звучала мольба. - Даже во времена нормундов с тропы возвращалась только одна девица, а ведь они были намного сильнее магически…

- Я все знаю, - прервала его довольно резко, но слушать это не было сил. - Но кто сказал, что магия там поможет. Никто толком не знает, что происходит на тропе. А я так просто сдаваться не намерена, буду бороться. Другие претендентки изнежены, наверняка единственными трудностями, что они переживали в жизни, были муки выбора подходящего платья для очередного бала. Я не такая и справлюсь!

- Принц тронул твое сердце? Потому ты хочешь рискнуть? - этот вопрос Габриэля прозвучал, словно гром среди ясного неба.

Опять! Опять меня подталкивали к размышлению о том, что чувствую я к его высочеству и… графу Давара. Орион Иврийский. Он понравился мне тогда, в саду, в день приезда. Тогда, когда я еще не знала, что он - наследник престола. И потом, когда я узнала о том, что он носитель магии магестов - это не оттолкнуло меня. Напротив, сблизило. Я хранила его тайну потому что хотела, а не потому что была должна. А его синие глаза, что, кажется, заглядывают в самое сердце! Разве можно не утонуть в их омуте? Но когда я видела Ориона сидящим на троне… Он превращался в ледяного истукана без малейшего признака эмоций на лице. Бр-р-р! И в этот момент мне хотелось убраться от него как можно дальше. Что же все это значит?

- Я отправлюсь к месту сбора невест, как то требуется, не стану позорить род Стааф, - твердо заявила брату. - Добровольно назвавшись невестой его высочества не имею права отступить. И если нужно будет шагнуть на тропу ушедших, что ж, пусть так. Но имя моего рода я не запятнаю, и если не вернусь, ты продолжишь династию. Снейге больше не будет докучать, а ты получишь поддержку короны и выплату… за мою гибель.

- Ты из ума выжила! Не нужна мне такая выплата! И поддержка королевской семьи такой ценой не нужна! - горячо высказал Габриэль.

- Хватит! - осадила брата. - Я все решила и поступлю так, как считаю нужным.

С этими словами отправилась в спальню, где наскоро переоделась в походный костюм. Не красиво, но практично. Пока застегивала камзол, размышляла, что сказать Габриэлю, чтобы сгладить ситуацию. Не хотелось бы чтобы последние слова, сказанные друг другу были такими резкими. Заготовила проникновенную речь, но высказать ее не смогла. Когда вернулась в гостиную, оказалось, что меня уже ждут два королевских мага, чтобы сопроводить к месту сбора невест. Потому я только крепко обняла брата и шепнула, что люблю его.

Оказавшись в малом зале приемов, я сразу поняла: две другие невесты принца тоже уже осведомлены о том, что ждет нас. Обе они были бледны, а леди Эолор давилась рыданиями. Куда только делась вся напускная спесь? Советник Сеолис Эолор поминутно цыкал на нее, порыкивал что-то тихо, но строго выговаривая. Я смогла расслышать только “Не позорься!” Маркиза Грюг тоже была бледна, но не рыдала, зато никак не могла унять пробирающую все тело мелкую дрожь. Советник Игич, что стоя с ней рядом, вообще как-то посерел и, казалось, сам готов был вот-вот бухнуться в обморок. Кромура не было, что удивило. Зато спустя минуту после моего появления в зал вошел верховный маг и потребовал невест следовать за ним. В итоге в ритуальную пещеру мы шли вчетвером - невесты и верховный маг. 

Ступени, ступени, ступени. Вниз и вниз. И рой мыслей. Кто подставил Давара? Как спасти графа? Можно ли? Кто хотел избавиться от меня? Кто вложил проклятье в мою печать? Что за призрак явился мне ночью? Что хотел сказать? Что ждет на тропе ушедших? Как так вышло, что наследник престола оказался магестом, носителем той магии, владетелей которой истребляли по воле короны, если те отказывались давать магическую клятву верности? Столько вопросов и ни одного ответа. 

Мы все шли и шли, ведомые светом магического пламени, что горело в руках шагавшего впереди верховного мага. Воздух вокруг был спертый и влажный, густой сумрак обволакивал, заставляя сливаться с ним, тихие всхлипы леди Эолор угнетали, создавая ощущение того, что мы идем на заклание.

Я все думала, как спасти графа Давара. Могу ли я попытаться заступиться за него перед королем, станет ли правитель меня слушать. Если жертва оправдывает обвиняемого, должно же это что-то значить. Решила просить его величество отложить казнь хранителя мудрости до возвращения невест с тропы ушедших. Но надежды на пусть временное помилование было мало.

Наконец спуск закончился. Перед нами предстала огромная пещера, освещенная по контуру магическим пламенем. В ее центре висел огромный  сталактит, с которого медленно, тонкой струйкой текла вода прямиком в идеально круглый колодец. Диаметр его был невелик. Может быть метр. Но глубина… Этот провал, заполненный водой казался бездонным и жутким. Даже более жутким, чем Иврийский разлом. Я задержала на нем взгляд, не в силах отвернуться. Черный омут затягивал, влек, манил и отзывался на мое внимание невнятным шепотом множества голосов.

Маг расставил невест полукругом буквально в двух шагах от него. Ощутила, что нервничаю, но страха почему-то не было. Наверное, я просто устала бояться.

Из темноты к нам шагнул Орион, поприветствовал каждую, объявил то, о мы, очевидно, и так уже были осведомлены: что нас испытают тропой ушедших. Затем маг принес ему три венка, сплетенных из мелких белых цветочков.

- Нарекаю тебя невестой своей, - произнес принц, опуская венок на голову все еще рыдающей леди Эолор, положил ей руки на плечи и поочередно коснулся губами каждой щеки.

Тоже самое проделал с маркизой Грюг. Затем венок лег и на мою голову, прозвучали те же слова.

- Когда попросят выбрать проводника, - шепнул принц, делая вид, что касается и моей щеки губами. - Ты можешь призвать того, кому на рассвете грозит расстаться с головой. У него хотя бы появится шанс…

Что? О чем он? Кому на рассвете отсекут голову? Давара! Графа должны казнить на рассвете! Принц предложил мне попытаться спасти хранителя мудрости, сделав его своим проводником. Проводником на тропу ушедших? Я задохнулась от тысячи противоречивых чувств. Спасти графа хотелось, от одной мысли, что ему грозит смерть, становилось тошно. Но что