– Но ситуация чревата неприятностями, – говорит она, не отрывая от меня глаз.

– Это точно, – отвечаю я. – Уверена, все это понимают.

– И рядовой Тиббс тоже понимает?

– Кажется, да.

Однако она, должно быть, видит что-то во мне – страх, засевший глубоко внутри.

– А с чего рядовому Тиббсу делиться с тобой такими подробностями? – спрашивает она, все еще держа перед собой липкую руку и не двигаясь с места.

– Он с Бет поделился, – отвечаю я, замявшись на долю секунды. Рассказывать ей об этом неприятно, но еще неприятнее промолчать.

Она не сразу усваивает эту новость.

– Он Бет все рассказывает, – повторяю я.

– Поняла, – отвечает она и так и стоит с поднятыми руками, как врач перед операцией. Операцией на сердце.

Встречаю ее на второй перемене в коридоре первого этажа. Она уже вернулась из полицейского участка.

– Все в порядке, – говорит она, быстро проходя мимо. Французская коса заплетена очень туго, жилка на виске пульсирует. – Никаких проблем. Все хорошо.

После обеда Бет находит меня в школьной библиотеке. Я никогда там не бываю, поэтому никому бы не пришло в голову меня там искать. Но Бет пришло.

– В мое время в библиотеках были книги, – говорит она. Мы стоим у высоких терминалов и смотрим всякую ерунду в интернете. – А в школу приходилось ходить пешком, восемь километров по заснеженному полю.

– Так вот откуда у тебя такие накачанные икры, – отвечаю я, бесцельно щелкая мышкой по бессмысленным ссылкам. Фото «засветов» знаменитостей. «Как похудеть: секреты голодания от анорексичек».

– Тиббса утром вызывали на допрос, – сообщает она. – Долго занудствовал по этому поводу за шоколадным коктейлем.

– И? – мой палец, как балерина, кружится на тачпаде.

– А после него вызвали тренершу.

– Ага, она мне говорила. Прошло нормально, – отвечаю я, не глядя на нее. Но я предчувствую, что за этим что-то последует и мне это не нравится – мурашки по спине.

– А, нормально, значит, – говорит она, и, хотя я не смотрю на нее, я знаю, что она улыбается, слышу, как щелкает жвачка в уголке ее рта.

Я вдруг вспоминаю, как ее мать однажды клялась за утренним кофе, что Бет появилась на свет с острыми зубами.

«Так удобнее пить кровь из младенцев», – парировала Бет.

– Ясно, – говорит Бет сейчас. – А что она сказала про браслет с подвеской?

– Какой браслет с подвеской? – я хватаюсь за голову.

– Тот, что нашли в квартире Уилла.

Щелкаю мышкой на рекламу расщепляющего жир китайского чая.

– Погоди-ка, – восклицает она и хлопает себя по лбу. – Разве это был не твой браслет? Ты его тренерше подарила. Когда неровно к ней дышала. Чтобы отгонять злой дух обманутого мужа, не иначе.

Я поворачиваюсь к ней. Я и не знала, что Бет известно про браслет.

– А что с ним?

– Ну, наверное, она его у Уилла забыла, – бросает Бет. – Во время одной из их… встреч.

– Такие браслеты много у кого есть, – отвечаю я.

Она смотрит на меня, и в моей груди что-то колышется: я что-то вспоминаю, что-то важное. Но воспоминание ускользает. Бет смотрит на меня так пристально, и я не могу вспомнить.

– А они думают, что браслет ее? – спрашиваю я.

– А он ее, Эдди? – отвечает Бет, приподняв бровь. – Что же она не сказала тебе, что они ее о нем расспрашивали? Вы же друзья – не разлей вода.

– Да мы и не поговорили толком, – оправдываюсь я, крепко вцепляясь в край терминала.

– Ну да, она ж такая занятая, – медленно кивая, произносит Бет. – До финального матча всего четыре дня.

Повернувшись к терминалу спиной, она закидывает загорелую ногу на ближайший стол.

– Смотри, как мышцы подтянулись, – говорит она, оглядывая себя. – Хоть за это ей спасибо. Но как думаешь, малышка Тейси сгодится на роль главного флаера? Ведь там что главное? Баланс. А у нее одна лодыжка толще другой. Замечала когда-нибудь?

– Нет.

– Да наверняка замечала. Вот у тебя идеально симметричное тело. Будь ты сантиметров на десять ниже, и из тебя бы вышел отличный флаер.

Я замираю.

– А рядовой Тиббс знает, что он у нее есть? – спрашиваю я.

– Что у нее есть? – отвечает Бет, играя на моих нервах. Она разглядывает мои ноги холодным оценивающим взглядом капитана.

– Браслет с подвеской, – я пытаюсь подавить панику.

– Пока не знает, Аделаида, – отвечает она. – Пока не знает.

Я беру учебники и иду к выходу.

– Ты лучше забудь о том, какая она прекрасная и сколько внимания тебе уделяет, Эдди, – кричит она мне вслед.

Я уже у выхода, но все еще ее слышу.

– Подтяни живот, Эдди. Ноги вместе. И улыбайся! Улыбайся! Улыбайся!

Все смотрят на меня, но я уставилась прямо перед собой.

– Помнишь, что говорила тренер Темплтон, Эдди?

Я толкаю дребезжащую стеклянную дверь.

– Настоящий чирлидер берет не высотой прыжка, а силой духа! – кричит она.

Четверг, после школы

– Четыре дня, сучки! – кричит Мэнди.

Рири наклоняется, сверкая трусами с блестящими полосками.

Новенькая просматривает ролики на лэптопе – станты из арсенала команды поддержки «Кельтов».

Пейдж Шепард гнусаво напевает: «Я за золотом, я за золотом, я за золотом иду, получу, получу, получу, что хочу». Потом поднимает ногу и делает «лук и стрелу»[40].

Кори Бриски стягивает белокурые кудри в свой фирменный, знаменитый на три округа, длиннющий хвост.

В общем, все как прежде.

Прикованная к трибунам после своего феерического падения хромоножка Эмили раздает временные татуировки, которые заказала специально для команды. Сама она наклеила татухи на обе щеки и украсила ими свой сапог. Мне это кажется жалким – как будто она наш маскот[41], клоун на разогреве. Никто не уважает клоунов.

Нам всем ее жаль. Она не может даже пройти с нами по коридору. Ей не угнаться за нами в этих кандалах, и на нее уже положили глаз рекрутеры из команд по лакроссу и гольфу – что может быть ужаснее? Фурии из команды по хоккею на траве реют над ней, как стервятники, суля разодранные в кровь коленки.