Вот черт, черт…

А он ведь сейчас выйдет сюда, в фойе.

Катя кое-как привела себя в порядок и ринулась вниз. И только тут поняла — ее номерок от пальто у Данилы.

Плевать на пальто.

Она остановилась перед другим зеркалом, поправила выбившиеся из укладки пряди (все утро в салоне красоты, столько усилий. И все для того, чтобы вас попытались раздеть прямо в ложе, как шлюху).

Она даже не стала заходить в гардероб, а направилась прямо к выходу — туда, где охрана и рамки металлоискателей.

И тут она увидела Данилу. Он стоял посреди вестибюля. На банкетке — Катино пальто.

Он шагнул к ней и прямо на глазах у гардеробщиц, билетерш и охранников Большого пал на колени.

— Не уходи, не бросай меня, проссссссти!

Катя застыла столбом. И вот не поймешь в его тоне — то ли это кокаиновая истеричная мольба, то ли стеб, издевка высшей пробы.

Гардеробщицы пялились, билетерши высыпали в фойе. Охрана ухмылялась.

— Я люблю тебя!

Голос Данилы дрожал. Он протянул к Кате руки, как на сцене. Он ломал комедию. Но делал это столь виртуозно, что…

— Девушка, да что ж вы парня-то довели.

— Такой милый молодой человек…

— Что уж вы так строго, простите его, чем он так перед вами провинился-то.

Голоса пожилых билетерш.

Катя подошла к банкетке и взяла свое пальто. Данила тут же резво поднялся и подскочил помогать ей одеваться. Она отпихивала от себя его руки. Молча, чуть не била его на глазах у всех.

— Девушка, ну что же вы так злитесь, муж-то какой хороший, видный у вас.

Это сказал охранник, давясь смехом. Вот картина в вестибюле — какой уж там балет.

Данила снова взял ее крепко за руку и потащил к выходу. Она ухитрилась съездить ему по спине. На улице, среди колонн, он поймал ее, как птицу, сжал руки.

— Ну все, все, все, все.

— Наркоман! Пошел к черту! Пошел к черту от меня!

Он потащил ее к стоянке. А там внедорожник. Сопротивляясь, Катя подумала — Лилька не спросила у него про машину на допросе, а я видела его лишь на мотоцикле.

— Ну все. Я идиота свалял. Ну прости.

Они застыли у машины, тяжело дыша оба, смотря друг на друга.

— Может, я голову потерял от твоей красоты.

— Врешь, ты голову не теряешь.

— Ладно, вру. — Данила открыл дверь внедорожника.

— Ты ведешь себя как хам, — сказала Катя, — а в школе, — я же помню, ты нас с Женькой защищал. Старший брат. Я завидовала твоей сестре, потому что она имела брата.

Защищал, не защищал, кто сейчас это помнит…

— Я прошу у тебя прощения.

Катя отвернулась и пошла прочь. Но Данила снова преградил ей путь.

— Я прошу у тебя прощения, — повторил он уже совсем иным тоном.

А тут и балет в Большом закончился. Из театра валом повалила публика, многие шли к стоянке. Тут же останавливались желтые такси. Сразу стало очень людно и оживленно, несмотря на поздний час.

В конце концов, это оперативное задание. Мы же убийства раскрываем… Я не могу обрывать с ним контакт. Вот черт! Я не могу, я так все испорчу.

Катя вернулась к машине. Села впереди. Данила сел за руль.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

И тут Кате нежданно-негаданно пришла на ум одна идея.

— Ты испортил мне вечер в Большом, — объявила Катя.

— Готов исправиться. — Данила включил зажигание.

— Хочу туда, где весело. Где танцуют всю ночь.

Катя сказала это, имея в виду клуб «Шарада». И про себя решила — если он повезет ее сейчас не на Ленинградский проспект, а куда-то еще, она тут же начнет капризничать — это полный отстой. Если еще куда-то — то же самое: тоска зеленая, скукотища. До тех пор, пока они не доберутся до этой «Шарады».

Надо обязательно побывать с ним в клубе, куда ходили две жертвы убийств. Бородатая Кора и карлица Маришка сегодня вечером там, на работе, так что могли узнать что-то интересное.

Данила не повез ее «куда-то еще», а доставил в ночной клуб «Шарада» — через двадцать минут они уже парковались на той самой автостоянке на Ленинградском, где застрелили Василия Саянова. Катя узнала это место сразу. А вон и арка во двор, освещенный фонарем.

— И что здесь такое?

— Клуб, мы сюда порой ходим с друзьями, — ответил Данила.

И опять взял Катю за руку — как ни в чем не бывало, словно и не случилось ничего в ложе Большого.

— Ты всех своих девиц сюда водишь?

— Тридцать юнцов у меня и ровно столько же девок. Член же один, что же делать-то мне?

Катя тут же вырвала руку.

— Марциалл на все вопросы дает ответ, — Данила ухмылялся. Они уже зашли во двор.

Клуб «Шарада» не имел ни яркой сияющей рекламы, ни окон — кирпичное здание фабричного типа, напоминавшее склад или пакгауз. Мощная железная дверь. Данила позвонил в звонок и переговорил с охранником.

Момент — и дверь распахнулась.

А внутри все напоминало пещеру или катакомбы — так сначала показалось Кате: сиренево-розовая подсветка и кирпичные стены длинного коридора, испещренные граффити на античные темы. Очень много нагих мужских торсов, крылья грифонов, львиные когти химер, обнаженные всадники, юные флейтисты, прекрасные кравчие, разливающие из кувшинов вино в чаши, голые танцовщицы в браслетах и жемчугах, фантасмагорическое переплетение тел в эротических сценах. И все это яркое, свежее, словно только вчера нарисованное на старых заводских кирпичах акриловыми красками.

И музыка — толстые фабричные стены уже не могли ее заглушить.

Мгновение и — музыка громче, громче…

Охранник распахнул перед ними дверь, и они сразу попали на танцпол.

В эту ночь «Шарада» была набита битком. Катя и Данила оказались в самой гуще плящущей толпы. Публика самая разная: молодежь, студенты и постарше; парни, девицы — кто в чем, кто в вечерних нарядах, кто в кожаных корсетах и высоких сапогах. А кто-то в гриме зомби-Эбола, кто-то в венецианской парчовой маске и смокинге.

— Тут тесно, — шепнул Данила и, снова крепко ухватив Катю за руку, повел ее куда-то — сначала к самой сцене, затем к лестнице.

Они поднялись в VIP-зону, Данила опять коротко переговорил с охраной, и вот они уже на балконе над танцполом и сценой. Мягкие диваны, столики. Тут народу мало.

Дверь в приват-комнату, и туда как раз заваливается компания парней, официант несет коктейли, виски и пиво. А внизу на сцене диджей объявляет конкурс «Золотой караоке».