самым своим концом, ибо жить тебе я бы не позволил. Но Ада, моя Ада, всегда знала, что я жив, только скрывала это от всех по моей просьбе. Скрывала от детей, от друзей, носила траур, а сама ночами прокрадывалась ко мне на свидания… Она была достойной женой, она искренне любила меня, как и я любил ее! В отличие от тебя, Рене, – лицо графа помрачнело, – В отличие от того, кто притворялся моим другом.

Луи, уже несколько минут как успешно прикидывающийся по-прежнему не слышащим, наконец, не выдержал.

– Что значит «притворялся»? Послушай, предок, или кто ты там на самом деле, дядя всегда был твоим другом, был им на самом деле, он всегда говорил о тебе как о… Постой-ка, – он неожиданно запнулся на полуслове, удивленно переводя взгляд на Ричарда, – Но ведь папа сказал, что в своих дневниках Виктор до последнего называет Рене своим другом, что он никогда не допускал и мысли…

Граф с видимым интересом склонил голову набок, вглядываясь в одного из своих потомков. На губах его заиграла неожиданная, мягкая и располагающая улыбка, глаза засветились почти нежностью.

– Кто этот мальчик? – негромко вопросил он, мельком покосившись на замершего учителя, – Неужели один из…

– Один из твоих потомков, Вик, – Ричард, опережая Чеслава ответом, решительно выпрямился и, шагнув в сторону, немного заслонил племянника собой, – Один из моих горячо любимых племянников. Безмерно талантливый и умный юноша, который прекрасно сознает истину, в отличие от тебя! Как ты можешь полагать, будто я был причастен к гибели твоих детей? Как ты вообще можешь думать, что я бы поднял руку на своих племянников?! Что тебе наговорил этот… этот…

Чеслав решительно вскинул руку, прерывая негодование баронета.

– Не нужно оскорблений, Рене, это ни к чему. И я уже сказал – сейчас не время выяснять всю подоплеку случившегося много лет назад. Все, что тебе стоит знать, раз уж ты так не вовремя заявился сюда – Виктор жив. Был жив всегда и будет жив еще много лет после. И Виктор жаждет отомстить тебе за попытку убить его, за то, что ты навлек проклятие на его род… – он медленно, картинно повернулся к своему неожиданному протеже и широко улыбнулся, – Вик… поиграй с ним немного.

– Буду рад, – улыбка, продолжающая играть на губах де Нормонда, стала хищной; взгляд, до сей поры с любопытством изучающий Людовика, переместился к бывшему другу.

Тот немного расправил плечи и, уже не боясь смотреть на неожиданно возвратившегося из глубины веков призрака, слегка приподнял подбородок, мрачно улыбаясь.

– Значит, дружбе действительно конец, Вик? – мужчина качнул головой, сдерживая вздох, – Я даже не успел толком осознать, что передо мной стоишь действительно ты. Не успел удивиться, не успел порадоваться!.. Ты почти не изменился за эти годы. Помолодел… Судя по всему, горе забыто и гибель твоих детей больше не гнетет тебя, – заметив, как сверкнули глаза Виктора, Ричард предпочел сменить тему, – Я не успел ничего тебе сказать, ты не дал мне ни малейшего шанса объясниться. Ты веришь словам человека, который, по непонятной мне причине, всегда был против меня, всегда был моим врагом! Веришь ему, тому, кто на самом деле был повинен в твоей… «смерти», но не мне, тому, кого считал другом!..

Рука Виктора скользнула в карман плаща, что-то извлекая из него. Луи, вытянув шею, всмотрелся в неизвестный предмет и, хмурясь, аккуратно дернул соратника за рукав.

– Дядя… у него нож.

– Не волнуйся, – баронет немного задвинул племянника за свою спину, – Метать ножи Вик так и не научился, как бы не старался сделать это, поэтому…

Острый, как бритва, длинный, тонкий, не нож, а кинжал, свистнул в воздухе, и Ричард, вскинув руку, чудом успел перехватить летящее точно ему в глаз оружие. На лице его промелькнули, сменяя друг друга, выражения изумления, недоверия и, вместе с последним – невольного страха перед опасностью вдруг ставшей реальной.

– Не умеет, да? – молодой маг недовольно передернул плечами. Дядя его ошарашенно качнул головой.

– Как ты… где ты… научился?..

Ответом ему был негромкий, рассыпчатый смех, прокатившийся над удивительно пустым двором. Чеслав, созерцающий происходящее, скрестив руки на груди, быстро облизал губы.

– Ты так и не научился слушать, Рене, мой бедный глупый друг… Разве Вик не называл меня несколько раз «учителем»?

– Но ты… – оборотень сглотнул, не находя слов для ответа. Рыжий равнодушно повел плечом.

– Чему только не научишься за полторы тысячи лет… Курк! – он махнул рукой. Ворон, каким-то чудом все еще удерживающийся на плече Виктора, хлопнул крыльями и, взмыв в воздух, приземлился на согнутую в локте руку хозяина, неодобрительно косясь на происходящее. Кинжалов ворон не любил, особенно после того, как однажды был ранен подобным.

Виктор медленно занес руку и Луи, внимательно следящий за каждым действием своего, столь внезапно образовавшегося, предка, резко толкнул дядю в плечо, уводя его с линии атаки.

Новый кинжал, свистнув в воздухе, распорол юноше рубашку на плече, оставляя на коже длинную, тонкую царапину, мгновенно налившуюся кровью.

Людовик поморщился и недовольно тряхнул рукой.

– Гарде, – прокомментировал Чеслав.

– Луи! – Ричард, взволнованный, обеспокоенный в большей степени за племянника, чем за себя, быстро оглянулся и, не желая ждать следующей атаки, метнулся вперед, надеясь остановить бывшего друга.

Еще один кинжал, пролетев в опасной близости от лица оборотня, рассек кожу на его щеке.

Чеслав на несколько секунд закатил янтарно-желтые глаза. Судя по всему, призыв «поиграть» из его уст, следовало понимать, как приказ «убить» или, во всяком случае, серьезно ранить, а Виктор пока что надежд учителя не оправдывал.

– Целься в мальчишку, – коротко бросил он, продолжая внимательно следить за происходящим, – За него Рене пожертвует собой, не задумываясь… Ах, как удивительна жизнь! Давно ли этот мальчик сломал ему нос, давно ли он избивал его до полусмерти, а теперь Ренард обожает его до потери пульса, будто родного сына… Неужто сердцу твоему ведомо всепрощение, баронет? – рыжий прищурился и, мельком глянув на занесшего руку с очередным кинжалом графа, кивнул в сторону Луи, повторяя приказ, – Целься в мальчишку!

Рука Виктора дрогнула. Он медленно моргнул, словно бы осознавая что-то и, хмурясь, неуверенно перевел взгляд на своего соратника и учителя, глядя недоверчиво и изумленно.

– Но он же мой потомок…

– Оставь свою жалость! – Чеслав, нахмурившись, решительно шагнул вперед, – Целься в мальчишку – и попадешь в своего врага, Виктор, верь мне! Верь…

Вик медленно опустил подбородок, и рука его чуть сместилась, меняя цель.

Ричард, который целых несколько секунд верил, что уж против кого, но против собственной плоти и крови его