так же разговорчив, щенок… Судя по всему, жизнь в семье ничему тебя не научила. Я обращался не к тебе сейчас, а к своему брату, – голос его, только что вполне грубоватый, внезапно засочился медом, – Будь добр, позволь мне с ним поговорить.

Молодой маг делано вздохнул и, легко взъерошив шевелюру, расстроенно развел руки в стороны.

– Извини, старый пес, не могу. Твой «брат», как ты утверждаешь, по совместительству мой родной дядя, и я не хочу слушать, как ты вновь издеваешься над ним.

– В таком случае… не слушай, – Чеслав равнодушно пожал плечами и, слегка махнув в сторону парня рукой, утратил к нему интерес.

Людовик завертел головой. Звуки вокруг внезапно исчезли, он неожиданно оглох и, как бы ни пытался вернуть слух обычными, человеческими способами, поделать ничего не мог.

Пару раз хлопнув в ладоши и удостоверившись, что и в самом деле ничего не слышит, парень нахмурился. Магом он, воспитанный своим великим, хотя и не родным, дядей, был довольно сильным, и сейчас прекрасно сознавал, что его неожиданная глухота является лишь следствием проявления силы врага, из-за чего злился, безмерно желая побороть его. Но на это требовалось время, а значит, на несколько долгих минут он выбывал из игры, да и из беседы тоже.

Ричард, заметив состояние племянника, нахмурился и, сжимая руки в кулаки, шагнул вперед. Изумление все еще владело душой благородного баронета, шок от лицезрения человека, которого он полагал мертвым свыше тысячи лет, был по-прежнему силен, однако, видеть, как обижают членов его семьи, а тем более – самого младшего и, как ни удивительно, самого любимого из его племянников, мужчина не мог.

– Оставь в покое моего племянника, – голос его прозвучал глухо: ощущалось, что Ричард взбешен.

Чеслав самодовольно ухмыльнулся. Он был неглуп, очень расчетлив и прекрасно понимал, что единственный способ заставить человека прийти в себя, опомнившись от изумления – это шокировать его еще больше, надавив на самое больное место. Самым же больным у Ренарда, лишившегося некогда семьи и друзей, были вновь обретенные родственники, о которых он заботился изо всех сил, и которых был готов защищать до последней капли крови.

– Оставлю, если ты будешь откровенен со мной, Рене, – ухмылка рыжего стала шире, – Зачем вы явились к моему дому сейчас? Чего хотели добиться? Мне известно многое, Рене, значительно больше, чем ты можешь себе предположить… Я знаю, что мастер отныне живет в Нормонде, где силы его растут день ото дня. Я знаю, зачем вам понадобилось забирать его в замок… Но неужели ты явился предупредить меня, нас, о том, что вы собираетесь предпринять жалкую попытку остановить нас?

Человек, назвавшийся Виктором де Нормондом, негромко хохотнул, однако, наткнувшись на взгляд того, кого называл учителем, умолк. Чувствовалось, что Чеслава он уважает и слушается.

Ричард, изо всех сил стараясь не смотреть на него, не желая вновь попадать во власть изумления, на несколько мгновений упрямо сжал губы, собираясь с мыслями. Он хотел побеседовать с Чеславом, да, он надеялся узнать от него ответ на один-единственный, мучающий его с самого утра вопрос… но теперь вопросов у него стало еще больше.

– Что это? – он резко взмахнул рукой в сторону Виктора, упрямо глядя на собеседника, – Что ты сделал, ответь мне!

– Я не «что», – спутник рыжего поморщился, – Похоже, за прошедшие годы ты стал только грубее, Рене…

– Вик! – Чес послал вновь несвоевременно подавшему голос соратнику предупреждающий взгляд. Тот примолк, слегка разводя руки в стороны, как бы говоря, что совсем даже не собирается вмешиваться в беседу учителя с его давним врагом.

– Что именно ты хочешь узнать? – рыжий вновь обратился к сверлящему его взглядом баронету и слегка склонил голову набок, – Ты хочешь спросить, в самом ли деле этот человек – тот, о ком ты думаешь? Или, может быть, ты уже уверовал в это и не можешь понять, как он выжил тогда? А может, тебе интересно и то, по какой причине он прожил столько лет, ожидая новой встречи с тобой?

– Я хочу знать все! – Ричард снова стиснул кулаки, немного подаваясь вперед, – Кто… это не может быть Виктор, не может! Вик давно мертв, я видел своими глазами, видел, как ты убил его!!

– «Он» убил меня, – опять не удержался мужчина и, скрестив руки на груди, хмыкнул, – Ну-ну…

– Ты видел своими глазами… – Чеслав, не обращая внимания на реплики со стороны, тонко улыбнулся, слегка приподнимая брови. Людовик, стоящий с отсутствующим видом, немного повернулся в его сторону, но оборотень не обратил на это внимания.

– Разве это был первый раз, когда твои глаза обманули тебя? – он продолжал лучиться улыбкой, но уже не столь тонкой, сколь насмешливой, можно даже сказать издевательской, – Разве последний? О, Рене, минувшие годы ничуть не изменили тебя… Ты остался все так же глуп, как и прежде, все столь же удивительно наивен, настолько, что мне даже становится смешно! Скажи мне, мой бедный друг, ты хоть что-то изучил за прошедшие годы? В твоем распоряжении были записи великого мастера Альберта, все, что он собрал о ворасах, но ты даже не подумал прочесть их! – он покачал головой, – Смешной. Я не стану сейчас объяснять тебе, по какой причине Виктор выжил тогда, скажу лишь одно – в мои планы никогда не входила смерть графа де Нормонд. Нет, Рене, нет… – заметив ошарашенное выражение лица собеседника, Чес довольно хмыкнул, – Он должен был оставаться жив, и он был жив. А чтобы жизнь его, как и моя, и Анхеля, продолжилась, достаточно было глотка зелья Рейнира…

В воздухе неожиданно послышался шелест крыльев и на плечо замершему в некотором отдалении человеку тяжело опустился большой черный ворон. Виктор, вздрогнув от неожиданности, едва заметно улыбнулся.

– Да, Курк, твою жизнь учитель тоже продлил. Не обижайся, что он забыл упомянуть об этом – трудно припомнить все детали, имея столь неблагодарных слушателей.

– Я не понимаю… – Ричард, отступив на шаг, медленно перевел взгляд на, как становилось все более и более очевидно, первого графа де Нормонд, затем вновь возвращая его к Чеславу, к тому, кого этот благородный человек называл учителем, – Не понимаю! Зачем тебе надо было, чтобы Виктор оставался в живых? Зачем?.. И почему, будучи жив, он скрывался, почему никто не знал…

– Что значит – никто? – Виктор, наконец и в самом деле не выдержавший, шагнул вперед, не сгоняя с плеча ворона, – Ада знала, Рене, всегда знала о том, что я жив. И, поверь, если бы ты не сбежал из страны, несомненно, тоже узнал бы о моем существовании… перед