— Папа! Возьми трубку! Он за мной гонится! Он все знает!

Она была уже на детской площадке; дальше виднелась улица. Но тут перед ней как из-под земли возник Крюков и сбил ее с ног. Поднял, жестко сказал:

— Наручники надеть тебе, дура?

Она покачала головой. Тогда он поднял ее и потащил назад, к подъезду.

…Барковский не терял времени, пока капитан бегал за его девушкой. Только он не стал пользоваться телефоном. Вместо этого он поспешил к компьютеру и включил заставку «Спарты»…

…В кабинете информатики шел обыкновенный урок. Игнат Лапиков, как обычно, сидел в своей каморке за стеклом и просматривал материалы с камеры наблюдения — искал то, что просил Крюков. Нашел, собрал в папку.

А за стеклом сидел одиннадцатый класс — правда, в неполном составе. Не было не только Барковского и Шориной, но еще и Белодедовой. Каждый делал, что хотел. Юров решал тест по математике, Марат сидел, уставившись в черный экран, остальные резались в «Спарту», но как-то вяло, без энтузиазма. Суворова тихо шепнула Мелковой:

— А куда Натаха-то смылась?

— А фиг ее знает. Вроде за ней мать заехала.

— Маратик-то наш черный совсем, — констатировала Кристина.

— Может, это из-за болезни? Плохо ему?

— Ты чё, дура? Нет у него никакой болезни. Он для Натахи старался.

— А Натаха что, больная? Ты откуда знаешь?

— Барк сказал, — поведала Кристина. — Он их сразу вычислил. Я было у родаков денег для Марата попросить собиралась. Решила с Барком посоветоваться. Тут он и сказал: не суйся, пусть сам решает.

Тут экран Марата вдруг осветился, на нем появилась надпись: «Мама все решила. Едем в аэропорт. Через два часа вылет. Хочу тебя увидеть».

Марат вскочил, схватил сумку:

— Игнат Антонович, мне уйти надо!

И выскочил из класса, не дожидаясь ответа.

Остальные только переглянулись, кое-кто пожал плечами. Прошло несколько минут. Неожиданно на экранах у Довженко и Худякова появилась одна и та же надпись. Они прочитали, переглянулись.

— Ты тоже это видишь? — спросил Довженко.

— Вижу, — ответил Худяков.

Взглянул на Лапикова, сидящего у себя в преподавательской, и вдруг громко воскликнул, как кричал накануне:

— Спарта, алале!

И все, кроме Юрова, вскочили и кинулись туда, за перегородку…

Крюков затащил Шорину в квартиру, усадил на стул на кухне, приказал: «Сидеть!» После чего достал из кармана флакончик, бросил в рот пару таблеток, запил водой.

— Вы пожалеете… Вы сильно пожалеете… — заявила Шорина.

— На папу намекаешь? — спросил участковый.

Ирина покачала головой:

— Папа далеко. А Миша рядом…

— Точно! — воскликнул Крюков. — Барковский! «Напарник»!

После чего и сам Барковский решил подать голос:

— Что вы на нее набросились?

— Заткнись и сядь! — скомандовал ему Крюков.

Барковский покрутил головой, но сел. Спросил:

— Так в чем нас обвиняют?

— Заткнись, я сказал, — повторил капитан. — Итак, пятого апреля около шести утра погибла Алина Русанова. Незадолго до смерти у нее был половой контакт. А когда ее сбил мусоровоз, она была не одна. С ней была какая-то девочка. С кем был контакт и что за девочка?

Барковский пожал плечами:

— При чем тут мы?

Крюков достал блокнот, открыл страницу, исчерченную схемами.

— Шесть утра, брат. Что может делать одиннадцатиклассница в шесть утра у каких-то гаражей между двумя кварталами? Есть мысли? Показываю: в одном квартале живешь ты, а в другом ее дом.

И он показал две точки на схеме.

— Если идти коротким путем, напрямик, то эта чертова эстакада как раз по дороге! Ни на что не наводит?

Барковский продолжал изображать непонимание, а Шорина сидела чуть жива…

…Лапиков заканчивал обработку файлов с камеры слежения, когда в каморку вошли Довженко и Худяков, а следом — три девчонки.

— Вам что здесь? — спросил учитель.

— Удаляй видео! — угрожающе потребовал Довженко.

— Вон отсюда! — закричал Лапиков.

— Удаляй! — поддержал товарища Худяков.

Игнат Антонович попытался встать, но Довженко схватил его за плечи.

— Руки прочь! — потребовал Лапиков. — Я ваш учитель!

— В тюрьму пойдешь, учитель! — напомнила Мелкова.

Лапиков затравленно переводил взгляд с одного врага на другого. А сам в это время ногой незаметно так развернул системный блок, чтобы не было видно вставленную в него флешку.

— Да вы просто бандиты! — заявил он.

— Удаляй видео, урод! — повторил Довженко.

И тут преподаватель информатики согласился:

— Ладно.

И набрал на клавиатуре несколько команд.

— Щас проверим, — сказал Худяков.

Он кликнул мышкой, и экран отобразил удаление выделенных файлов. Правда, Худяков не знал, что они удаляются только с жесткого диска, но не с флешки.

— Молодец, учитель! — похвалил он.

В квартире Барковского продолжался разбор гибели Алины Русановой.

— Предположим, в ту ночь Алина была именно здесь и именно с тобой, — капитан показал на Барковского, — у нее был секс. Тогда перед школой она должна была зайти домой переодеться, взять вещи, ведь она отличница и дочка директора. Поэтому она уходит очень рано. Но другая девочка — например, ты… — он обернулся к Шориной, — видит ее выходящей из подъезда или встречает на лестнице. Потому что тебе ведь тоже не спится…

— С чего вы взяли? — возразила Шорина. — Я была дома.

— До полуночи. Я с твоей мамой говорил. Вы поссорились тем вечером, и ты ушла из дома. Идти тебе было особенно некуда, и ты, пошлявшись немного, направилась к дому единственного человека, который тебе близок, который тебя защитил — вот его. — И он показал на Барковского. — Возможно, думала ты, он тебя приютит. Но в этот момент от него вышла Алина. Губы распухшие от поцелуев, улыбочка… И вообще… Ей хорошо, она своего добилась. А тебе плохо. И от ее счастливой физиономии тебе еще хуже…

Лицо Шориной было белей бумаги, она готова была упасть в обморок. И Барковский попробовал встать на ее защиту.

— Хватит! — потребовал он.

— Сказал, заткнись.

— С какой стати? Вы в моем доме!

— Дом не твой, — возразил капитан. — Это квартира Сотникова, так что ты тут на таких же правах, как и я.

Теперь на защиту любимого встала Шорина: