— Их?! — удивленно воскликнула Липатова. — Вы сказали «их»?!

Крюков сидел на кухне в квартире Барковского. Хозяин сидел, приложив к скуле пакет с замороженными овощами, и рассказывал все с самого начала — со своего знакомства с Алиной Русановой. Он передал разговор, который был у него с дочкой директора вскоре после его прихода в школу. Разговор был доверительный, Алина много говорила о своих родителях, а потом неожиданно предложила: «Хочешь быть моим парнем?» Барковский пробовал отшутиться: «Боюсь, я с твоим парнем сравнения не выдержу… Ты дочка директора, такая главная девочка в школе — зачем тебе какой-то ботан?» Однако Алина никаких отговорок не приняла. Спросила напрямик: «Так ты не хочешь?» И когда Барковский отказался, произнесла: «Не хочешь быть моим парнем — станешь моим врагом. Двоечником будешь. Будешь с замухрышками дружить, вроде Шориной. Мальчики будут тебя бить. Берегись. Я все-таки дочка директора. Я всегда получаю, что хочу».

— Короче, с этого момента Алинка на меня разозлилась, — закончил парень свой рассказ. — Очень сильно. Ну и ревновала, конечно. Всякие пакости мелкие устраивала. Да и не очень мелкие…

— Вроде избиения Истоминой? — невинным тоном уточнил Крюков.

Этого Барковский не ожидал; он растерялся.

— Какого избиения?

Крюков достал лист с распечатанной утром фотографией, показал:

— Помнишь этот день?

Барковский разглядел фотографию, спросил:

— Это я?

— Ты. Кстати, голый по пояс.

— Ну, мы иногда в классе переодеваемся, когда там урока нет, — начал объяснять Барковский.

Однако Крюков покачал головой. Он не принял этого объяснения.

— Четвертого апреля ты пришел в кабинет, когда там была Истомина. После этого к кабинету подошла Алина Русанова и стала подглядывать. Еще через какое-то время она встала, шарахнула по двери и убежала. А еще через какое-то время она подкараулила Истомину в подъезде и спустила ее с лестницы, чудом не покалечив. Внимание, вопрос. Что она увидела, подглядывая в замочную скважину?

Барковский бросил быстрый взгляд на участкового, отвел его в сторону. Надо было что-то говорить.

— Ну… я все равно хотел вам рассказать… — заговорил он. — Просто… хотя бы после похорон… Проблема была в том, что Анастасия Николаевна… Короче, она к нам приставала.

— К вам?

— Ко мне. К другим пацанам. Можете их спросить. Постоянно! Трогала, подсматривала. Сама просила, чтобы мы при ней переодевались. И в раздевалке — помните, я говорил? Это она была, как выяснилось.

Однако Крюков упорно гнул свою линию:

— Что видела Алина?

— Я переодевался. Анастасия Николаевна подошла, стала меня трогать. Я ее оттолкнул, а она… полезла целоваться. Я попросил, чтобы она отстала. А она опять… Схватила меня, прижала… Тут за дверью что-то грохнуло. Она поняла, что спалилась! Стала рвать на себе блузку, царапать себя… Сказала, если будет скандал, она все на меня свалит, как будто я ее хотел изнасиловать, понимаете?

В его глазах стояли слезы. А Крюков крутил из газеты журавлика — занимался этим с того момента, как появился на кухне. И вдруг спросил:

— Ты девственник?

Опять Барковский растерялся, не знал, что ответить. Спросил:

— В каком смысле?

— У тебя в ванной две зубные щетки, на расческе — женские волосы, в шкафчике прокладки. А в корзине для грязного белья…

Барковский кивнул:

— А в среднем ящике комода пара лифчиков и трусы женские. Я не девственник и живу не один.

— А с кем?

— Это не ваше дело.

— Не мое. Но Истомина была красивой девушкой. Фигура, волосы, грудь… Неужели она тебе ни капельки не нравилась? Ты же школьник, у тебя на все стоять должно. А ты — оттолкнул, попросил прекратить…

Барковский вскочил. Лицо побелело.

— Да, красивая… — через силу произнес он. — Сдержаться было трудно… Но ведь она же — моя учительница! Учительница! Это же стыдно… Так нельзя! Нельзя!

Его начало рвать. Он попытался добраться до ванной, но зашатался и, держась за стену, сполз на пол. Крюков подскочил к нему, усадил на стул.

— Блин, ну прости! Прости! Ты ж еще пацан совсем! И правда, с вами так нельзя…

Он достал телефон, набрал номер.

— Алло, Тош! Помощь нужна срочно! Тут мальчик один по голове получил, у него, видно, сотрясение. Его тошнит, в обморок хлопнулся… Да откуда я ему тут неотложку возьму, я даже адреса толком не знаю! Ну, ты же доктор! Можешь подъехать? А с кем ты? С кем с кем?! Ну, дай…

И Крюков услышал в телефоне голос Липатовой.

— Крюков, тут такое дело… — говорила она. — Когда мусорка сбила Алину Русанову, она была не одна. Понимаешь? Возможно, это не несчастный случай. С ней была еще одна девочка. Ты слышишь?

— Как не одна? Какая «еще одна девочка»? — спросил Крюков, сразу осознав важность этого сообщения.

Разговор по телефону он вел, отвернувшись от «упавшего в обморок» Барковского. И не видел, каким тяжелым взглядом тот вперился ему в спину.

Тут стукнула входная дверь, и голос Иры Шориной произнес:

— Барк, ты дома? Ты живой?

— Живой, все в порядке… — отозвался Барковский.

— Слушай, Миш, мне деньги нужны, — продолжала говорить Ирина из прихожей. — Можешь дать? У моих ветрянка, им лекарств навыписывали, а все, что ты мне дал, я на планшет для Севки…

Тут она вошла наконец в кухню — и застыла: увидела Крюкова, который, продолжая слушать Липатову, смотрел на нее в упор…

— Значит, с Алиной в то утро была еще одна девочка? — спросил Крюков в телефон. При этом он не отрывал взгляда от Шориной. — Кажется, я знаю, кто эта девочка… Приезжайте сюда, Ань. Отбой.

Он спрятал телефон в карман, сказал Шориной:

— Пройди и сядь.

Шорина вопросительно взглянула на Барковского. Тот едва заметно покачал головой. Она поняла.

— Мне домой надо, — заявила. — Младшие заболели.

— Очень трогательно, — ответил Крюков.

И неожиданно резко скомандовал:

— Сядь, сказал!

Внезапно Шорина сорвалась с места и выскочила в коридор, захлопнув дверь перед носом у капитана. То же самое она повторила и с входной дверью, только при этом еще и замок щелкнул, и Крюкову потребовались дополнительные секунды, чтобы его открыть.

— Стой, идиотка! — крикнул капитан. — Мне бегать нельзя!

Но Ирина уже мчалась вниз по лестнице. На ходу достала телефон, набрала номер отца. Тут Крюков почти настиг ее, но она уронила ему под ноги оставленную кем-то на площадке коробку из-под холодильника. Капитан споткнулся, упал. А Ирина выскочила на улицу и побежала через сквер, на ходу наговаривая сообщение: