Мэри прошиб пот. Господи, что же теперь будет? Лео Легра она наняла для устройства банкета в «Зале Рене», за что уже заплатила кругленькую сумму. Найти другого не менее известного организатора банкетов в такой короткий срок – невыполнимая задача.

– Ты можешь дозвониться до него? – спросила Мэри.

– Я уже оставила ему восемьдесят пять сообщений. Швейцар никого не впускает. Мэри, одна я не справлюсь. Ты должна сделать хоть что-нибудь. – Обычно невозмутимая, ассистентка чуть не плакала.

– Я приеду на следующей неделе, – пообещала Мэри. – Когда точно – еще не знаю. Ты сможешь продержаться до моего приезда?

Последовала краткая пауза. Затем Бриттани мрачным тоном произнесла:

– Ты еще не знаешь самого худшего. Услышав, что ты уехала из города, мистер Лазарус вышел из себя. Не хотела бы я оказаться на твоем месте.

– Между нами говоря, Лазарус болван. – Мэри всегда недолюбливала его. Он не стеснялся наживаться на смерти жены, и «Зал Рене» был тому примером.

– Да, но он был женат на одной из самых знаменитых звезд. – Бриттани было незачем объяснять Мэри, что ссора с таким человеком, как Лазарус, серьезно подпортит репутацию компании.

– Это все? – спросила Мэри резче, чем обычно. Звонки ассистентки неизменно напоминали ей, как усердно она рубит сук, на котором сидит.

– В остальном все по-старому. – Голос Бриттани зазвучал спокойнее. – Насчет книги Мерримена мы уже договорились с Реджисом и Кэти Ли, а переговоры с Опрой еще продолжаются. Да, и еще звонил менеджер Люсьен Пенроуз из Майами и долго скандалил. Съемочная группа местного телевидения так и не явилась к ней.

Мэри застонала. Снимая рекламные ролики своих диетцентров, Люсьен неизменно обращалась к местной прессе, стремясь извлечь из потраченных денег и времени всю выгоду.

– Чья это была группа?

– Пока не знаю. – Голос Бриттани с трудом прорывался сквозь помехи. – Мы договаривались со студией УПЛД. Наверное, случилось нечто более важное.

– Более важное, чем открытие нового центра Люсьен? Это могло быть только покушение на президента. – Мэри сухо усмехнулась, погружаясь в бездну отчаяния. Или признательности своим подчиненным. – Брит, спасибо тебе за поддержку.

– Не стоит благодарности. Марк передает тебе привет. – В спешке Бриттани начала глотать слова. – Нам пора… перезвоню позже.

Мэри выключила телефон и бросила его в сумочку. На сегодня с нее хватит новостей. Незачем наблюдать, как рушится то, что она так долго строила…

Краем глаза она поглядывала на дневник Коринны, лежащий рядом с ней на сиденье. Неужели в нем найдется объяснение причин ее поступка? Вряд ли. Будь у Лундквистов хоть какое-нибудь доказательство, они давным-давно обратились бы в полицию. Нет, дневник придется читать между строк. Кто сумеет расшифровать его лучше, чем самая близкая подруга Коринны? У Мэри учащенно забилось сердце. «Надо показать дневник Чарли. К худу или к добру, мы взялись за это дело вместе». Она грустно улыбнулась своим мыслям, круто поворачивая на дорогу, ведущую к центру города.

– Скажи честно: ты надеялась, что нам удастся обнаружить нечто важное?

Чарли говорил негромко, глядя вдаль, на озеро, вид на которое открывался с веранды, где они с Мэри удобно расположились в плетеных креслах. С тех пор как они покинули шумную редакцию, прошло несколько часов. Сначала они долго листали дневник, затем пришел черед на редкость хорошего ужина, который помогала готовить дочь Чарли. Мэри потеряла счет времени и только теперь, когда сгустились сумерки, поняла, что уже поздно. Вода в озере приобрела оттенок старого серебра, силуэты деревьев вырисовывались на фоне лилового неба, на котором заблестели первые звезды.

– Сама не знаю, на что я надеялась, – вздохнула Мэри. – Может быть, открыть вторую Сильвию Плат. – Представив себе подругу в роли поэтессы с маниакально-депрессивным синдромом, Мэри слабо улыбнулась.

Дневник Коринны не содержал ничего, кроме обычных надежд и мечтаний простой шестнадцатилетней девушки. Последняя запись, сделанная за три месяца до смерти Коринны, выглядела донельзя банально: «Ездила на вечеринку к Лауре вместе с Р. Всю дорогу мы ссорились. На вечеринке он со мной не разговаривал. Я так разозлилась! Сделала вид, будто мне все равно, что он уехал без меня, но на самом деле чуть не расплакалась. Дж. подвез меня до дома. Он такой славный. Подробнее напишу потом». Кто такой Дж., Мэри не знала.

– А по-моему, ты вспоминаешь, что было с нами.

Чарли говорил невозмутимым тоном, но Мэри уловила в нем нотку приглушенной боли. Она повернулась к Чарли. В янтарном свете фонаря его четкий профиль напомнил ей профили императоров на древнеримских монетах. Но Чарли только посмеялся бы, если бы узнал, что она считает его внешность благородной. Здесь, в домике у озера, он был просто человеком в естественной среде обитания, таким расслабленным Мэри его еще не видела. Костюм он сменил на потертые джинсы и старую фланелевую рубашку, босые ступни сунул в растоптанные шлепанцы.

Мэри задумалась. Что сказал бы Чарли, если бы узнал, как часто ей представлялись подобные летние вечера, как она мечтала сидеть рядом с ним на веранде, видеть, как над головой кружатся мошки, слушать жалобный крик козодоя?

Она с трудом вернулась к мыслям о Коринне.

– А может, мы что-то упустили, – заметила она. – Может, важно не то, что мы прочли, а то, чего нет в дневнике. Но если Коринна и подумывала о самоубийстве, в дневнике об этом нет ни слова.

Чарли улыбнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что из тебя вышла бы хорошая журналистка?

– Чарли, это серьезный разговор. Неужели так трудно предположить, что Коринну… – ее овеяло холодным ветром, Мэри осеклась, скрестила руки на груди, – убили? – закончила она еле слышно, будто размышляя вслух.

– Кто знает? – задумчиво отозвался Чарли. – Но мы должны придерживаться фактов. Какими бы ни были наши догадки, подтвердить их нечем.

– Но если Роберт и правда имел какое-то отношение к ее смерти, значит, он опаснее, чем мы думали.

Наступила тишина. Мэри слышала плеск играющей в воде форели, голоса ночных птиц в зарослях ольхи и берез у берега. Волны бились о маленький причал, к которому был привязан ялик. Эти звуки не успокаивали ее, а усиливали страх.

Если бы Ноэль сейчас была с ними! Но она отклонила приглашение Чарли на ужин, сославшись на головную боль. Видимо, сегодняшняя встреча с Эммой прошла неудачно. И Мэри казалось, что их беды только начинаются. В ней закипало раздражение. Она чувствовала себя такой же беспомощной, как много лет назад, когда Ноэль заболела, а она не знала, что делать.

– Так или иначе, ты вправе тревожиться. – На щеке Чарли дрогнул мускул. – Знаешь, когда я увидел его в тот день входящим в зал суда, я чуть было не набросился на него с кулаками. Если бы рядом не было Брон, я бы не сдержался.

Как по команде из дома донесся грохот: дочь Чарли мыла посуду и, очевидно, уронила кастрюлю или сковороду. Послышалось приглушенное «черт!». Сквозь сетку на двери веранды Мэри разглядела неясную фигуру, нагнувшуюся, чтобы подобрать что-то с пола.