– Прошлым летом только одна компания «Ван Дорен и сыновья» приступила к строительству пятидесяти новых домов. И конца этому не предвидится. – Его переполняло раздражение. – Они даже разработали проект поворота русла реки, чтобы подвести ее поближе. Само собой, нашего зятя поддерживают члены городского совета – все как один его закадычные приятели.

– Неужели его невозможно остановить?

– В его действиях нет ничего противозаконного, по крайней мере на первый взгляд. – В лунном свете лицо Чарли казалось высеченным из гранита. – Но я уже начал действовать. На следующей неделе мы опубликуем ряд статей, о которых заговорит весь город.

– По-моему, это слишком рискованно. Ты не боишься судебного преследования?

Чарли пожал плечами.

– Я никого не собираюсь обвинять. Просто задам несколько вопросов, которые кое-кому придутся не по душе.

– Но чем это поможет Ноэль?

Чарли смотрел на озеро, по которому пролегла узкая дорожка лунного света. Он задумчиво произнес:

– Ты знаешь, как ищут утопленников? Бросают в воду динамит и смотрят, что выбросит взрывом на поверхность.

Мэри поежилась, но не от прохладного ветра.

– Будем надеяться, что твои статьи не причинят нам вреда.

Чарли обнял ее за плечи, от чего Мэри задрожала сильнее.

– Хочешь вернуться?

– Через несколько минут. Давай отойдем подальше. – Ей было жаль расставаться с волшебством этого вечера.

Очевидно, Чарли разделял ее чувства. Он не убрал руку с ее плеч, его тепла хватало, чтобы развеять ночную прохладу.

Мэри прислонилась к нему, впервые за много дней ощутив удовлетворенность. Значит, и он мечтал об этом? Лежал по ночам без сна, прислушиваясь к стуку собственного сердца и гадая, о чем сейчас думает она? Но Мэри знала, что потакать таким мыслям не стоит. Это неправильно и слишком опасно.

Но искушение было слишком велико. Между ней и Чарли на каком-то глубинном уровне сохранились прочные узы. Мэри знала это с тех пор, как оба были подростками, и понимала, что с годами эти узы ничуть не ослабли. Шагая рядом с Чарли, прислонившись головой к его плечу, она чувствовала себя так, словно даже их кровообращение было общим.

Чарли поцеловал ее в макушку. Прикосновение губ, шорох дыхания наполнили ее расплескивающимся теплом. Мэри перестала гадать, к чему это приведет. Внутренний голос настойчиво советовал ей остановиться, но она не слушала. Влечение к Чарли было сильнее рассудка, естественнее лунного света.

Там, где тропа делала поворот и уходила прочь от озера, они остановились передохнуть на поляне среди берез, стволы которых торчали из кустов, точно обнаженные конечности. Одуванчики крошечными звездами светлели в траве. В тишине пение цикад казалось неестественно гулким.

Мэри нашла камень, на котором хватило бы места им обоим. Ее пульс ускорился, но не от быстрой ходьбы. Она была возбуждена и в то же время боялась того, что ждало ее не за следующим поворотом, а прямо здесь, на поляне, на мягкой траве, в окружении берез.

Оглядевшись, Мэри удивленно пробормотала:

– Почему я не помню эту поляну? Наверняка я десятки раз бывала здесь.

– В темноте все выглядит по-другому.

Чарли снял с ее волос сосновую иголку, коснувшись кончиками пальцев виска. Он воспламенял ее, как огонь, вызывал слабость, переполнял ее мозг безумными видениями. Как она могла хотя бы на минуту поверить, что другой мужчина сумеет заменить ей Чарли? Таких, как он, больше нет. Никогда не было и не будет.

Сидя на камне, Мэри острее сознавала, как он высок. Он согнулся, у его ног легла тень. А когда он повернулся и обнял ее, это движение было таким же естественным, как дыхание, и неизбежным, как далекий плеск воды в тишине.

– Мэри, – тихо выговорил он, и ее имя прозвучало как молитва.

Осторожно зажав ее лицо в ладонях, он поцеловал ее. Его губы были теплыми, от них слабо пахло едой. Мэри вдруг поняла, что предвидела этот поцелуй с самого начала, с той минуты, когда она увидела Чарли сидящим за столом, в кухне ее матери. Они предадутся любви – так предначертано Богом. Прямо здесь, на траве, под луной, под пение цикад.

Ее чувства были так сильны, что она будто растворялась в нем, словно леденец на языке или снежные хлопья на горячих щеках. Ее захлестнули воспоминания – о том, как хорошо ей было с ним с самого начала, в шестнадцать лет, как ничто не могло вырвать ее из объятий Чарли – ни угрозы, ни материнский гнев, ни адские муки (в представлении Мэри это было одно и то же).

Она прильнула к нему, ощущая, как мгновенно пробудились в ней давние чувства. На скольжение его пальцев по шее отозвалось что-то внизу ее живота. Он целовал ее именно так, как она хотела, – нежно и страстно. А когда он бережно опустил ее на траву, Мэри поняла: если по какой-то причине ему придется остановиться, она умрет от горя. С тем же успехом можно было запретить ей дышать.

Но Чарли не остановился.

Он раздевал ее неторопливо и так бережно, что она задрожала от наслаждения.

– Мэри, Мэри, – непрерывно шептал он, покрывая поцелуями каждый дюйм ее обнаженного тела. Только когда она оказалась нагой, он принялся снимать свою одежду.

– Скорее! – потребовала она и тут же одумалась. – Нет, не спеши. О, Чарли, если бы это продолжалось вечно!

Он расстелил на земле свою рубашку. Ложась на нее, Мэри чувствовала сквозь мягкую застиранную ткань покалывание травы. Стоя над ней на коленях, Чарли провел кончиками пальцев по плавному изгибу ее живота и невысокому холмику под ним.

– Ты прекрасна, – сказал он так, будто увидел ее впервые, и, в сущности, так оно и было. Наклонившись, он провел языком по ее соску, и от потрясения ее охватил жар.

Он продолжал ласкать ее, она тихо стонала, гладя его затылок. Наконец он лег сверху. Юноша, которого она когда-то знала, стал мужчиной с сильным мускулистым телом, каждое движение которого свидетельствовало о зрелости.

– Не слишком быстро? – шепотом спросил он.

– Нет, нет, продолжай, – торопливо отозвалась она. Ей следовало бы застыдиться, но она только ликовала, забыв о правилах и запретах. Нет ничего – кроме луны, тихого ветерка… и Чарли.

Когда все было кончено, он перекатился на спину, и они затихли, подставляя мокрые тела прохладному ветру и не замечая вьющихся над ними обрадованных добычей комаров. Долгое время оба молчали. Мэри заговорила первой:

– Неужели мы надеялись ограничиться взглядами? Смотреть, но не прикасаться? – И она рассмеялась нелепости своего предположения.

Повернув голову, она обнаружила, что Чарли спокойно смотрит на нее, словно обо всем знал с самого начала. И все-таки в случившемся была изрядная доля безумия. Именно оно причинило им столько бед много лет назад. Теперь же, тридцать один год спустя, они столкнулись с совсем иным испытанием.