Сняв туфли и сунув их в карманы джинсов, я быстро спустиласьс лестницы, дверь подъезда хлопнула, я выждала несколько секунд и бегомпересекла холл. Приоткрыла дверь и выглянула: возле подъезда горел фонарь, всяплощадка перед домом как на ладони, и при этом никакого намека на чье-топрисутствие. Бежевый точно испарился. За углом была стоянка, вряд ли он явилсяпешком, выходит, на спуск по лестнице я потратила гораздо больше времени, чеможидала, и парень успел покинуть двор. Крадучись, все еще босиком, я добраласьдо угла и выглянула. На стоянке темнели три машины, огни не горели и вообще непохоже, чтобы в них кто-то был. Хотя Синий мог затаиться, чтобы проверить, неследят ли за ним. Держась в тени, я прошла еще несколько метров, не спускаяглаз с машин, и в конце концов обогнула стоянку по кругу. Машины, вне всякогосомнения, были пусты. Я настолько осмелела, что подошла вплотную и заглянула вкаждую из них. В крайней досаде на свою бестолковость я бросилась на улицу:здесь тоже горели фонари, и в их свете не наблюдалось ни машин, ни прохожих.Мерзавец меня перехитрил. Он мог оставить машину довольно далеко от дома, свернулза угол, а я свернула за другой, что дало ему возможность незаметно исчезнутьсо двора.

— Поздравляю, — сказала я вслух. — Ты чемпионсреди разинь. И с чем теперь идти в милицию?

Да, было отчего кусать локти: я по-прежнему ничего не зналао Синем — ни имени, ни номера машины. Впрочем, с его страстью к чужим машинамномер мог ничего не дать. Оставалась одна надежда: Турок должен знать этогопарня. Я расскажу ему о визите, и очень может быть… В этот момент я как разподошла к подъезду, и совсем иная мысль пришла в мою многострадальную голову: ачто, если Синий никуда не уходил? Что, если он хлопнул дверью, а сам укрылся вподъезде и сейчас меня там поджидает? «Глупости», — попыталась я урезонитьразыгравшееся воображение, которое услужливо демонстрировало картины однадругой мрачнее: нож, пистолет, лужа крови… Если он хочет убить меня, то ничтоне мешало ему сделать это несколько минут назад и напасть в тот момент, когда япокидала подъезд. Но такая мысль как-то не очень прижилась и меня совсем неуспокоила. Я немного пробежалась вдоль фасада и смогла обнаружить осколоккирпича внушительных размеров. Воодушевившись, я уверенно (как мне казалось)распахнула дверь подъезда и вошла. Ни души. Спрятаться можно только возлелифта. И там никого. В несколько прыжков я поднялась по лестнице, увиделаоткрытую дверь квартиры Турка и застонала:

— Дура несчастная, я же забыла ее захлопнуть.

А что, если тип, спрятавшись возле лифта, дождался, пока явыйду на улицу, а потом спокойно поднялся сюда? В двух уровнях и трехстахквадратных метрах сколько угодно места, чтобы надежно укрыться, а потомнеожиданно напасть. «Ну и пусть там сидит», — разозлилась я, подскочила ибыстро захлопнула дверь, кинулась к двери напротив, на ходу ища ключи, уронилатуфли, испуганно вздрогнула, боясь, что Синий наблюдает за мной в «глазок» иможет появиться в любой момент. Вывернув все карманы, я вспомнила, каксамолично спрятала ключи под пуфиком в ванной Турка, и застонала. Вцепилась вкирпич покрепче и посоветовала себе начать соображать. Перспектива сидеть вподъезде всю ночь мне не улыбалась, ключи от моей квартиры в сумке, а сумканаходится за дверью, перед которой я танцую в настоящий момент. Можно пойти вмилицию… но тогда грош цена всем моим стараниям подружиться с Турком. Онзаявит, что понятия не имеет, кто к нему приходил, и на этом дело может икончиться. К тому же до милиции еще надо добраться… Торчать перед запертойдверью глупо. Дверь в лоджию у меня должна быть открыта, по крайней мере я не помню,чтобы закрывала ее. Я торопливо поднялась на третий этаж, здесь была всего однаквартира, а дальше лестница на крышу. Не выпуская кирпич из рук и по-прежнемубез обуви, я устремилась к ней, распахнула, вошла и… глухо простонала. Она велана чердак, темный, необъятных размеров и совершенно мне ненужный. Впрочем, нахудой конец и чердак сгодится. Я поплотнее закрыла дверь, стараясь не шуметь, исделала несколько шагов на ощупь. Чуть левее пробивался свет, я устремиласьтуда и обнаружила окно, запиралось оно на задвижку, и через две минуты я ужебыла на плоской крыше, повертела головой, пытаясь сориентироваться, и соблегчением вздохнула: вот она, пожарная лестница, а вот там должна быть Иркиналоджия. Надо сказать, радость моя была вполне объяснимой, потому что крышавыглядела ох как непросто, и все благодаря расположению квартир. На первом ивтором этажах было по четыре квартиры, а на третьем, как я уже сказала, толькоодна. Квартиры на втором этаже тоже располагались своеобразно: две в одномкрыле и две в другом, причем две, а может, и три из них в двух уровнях, врезультате всех этих архитектурных изысков крыша была многоступенчатой. Прямопо моему курсу оказались мансардные окна одной из квартир (наверное, той, чтона третьем этаже), и хоть были они темные, но я постаралась прошмыгнуть мимоних незаметно, достигла перил пожарной лестницы и наконец-то рассталась скирпичом. Спуск прошел без осложнений, первой остановкой на моем пути быланужная мне лоджия, и я мысленно перекрестилась, обнаружив ее дверь открытой.Оказавшись в квартире, я везде включила свет, на всякий случай заглянула во всеуглы, а потом прокралась к входной двери. Ничего достойного внимания. Япоскучала немного, вздохнула и пошла спать. Мне приснился кошмар: Синий нашелключи под пуфиком, проник в квартиру и стоял с занесенным надо мной топором. Язаорала так, что заложило уши, вскочила и поняла, что это не я кричу, этовсего-навсего звонит телефон прямо у меня над ухом.

— Дарья, — позвал Турок, когда я снялатрубку. — Слышь-ка, у тебя чего есть, а?

— В смысле похмелиться?

— Ну…

— А ты где?

— Дома, конечно. Ох, как башка болит… У тебя анальгинесть?

— Анальгин тебе не поможет. Сейчас за пивом схожу.

— Ага. И за водкой.

— Водки выпьешь и опять заведешься.

— Не-а, я слово себе дал. Сегодня похмелюсь, а завтра —все, трезвость — норма жизни. Зайди, я тебе денег дам.

— У меня есть, — буркнула я. Нужный мне продукт яприобрела в трех шагах от дома и через полчаса с момента звонка Турка ужестояла перед дверью его квартиры.

Открыл он далеко не сразу, а когда это событие произошло,стало ясно: Турок смог что-то обнаружить из своих обширных запасов и успел«поправиться», то есть он поправился до такой степени, что еле стоял на ногах.

— Ты ж в завязках, — возмутилась я.

— С завтрашнего дня, — поднял палец Коля и кивнул:

— Проходи. Пить будешь?

— Ни за что. Я вчера чуть не умерла.