Я шагнула внутрь. Мое бледное лицо, белый воротничок и гладкая скромная юбка до колен многократно отразились в зеркальном коридоре.

– Да, я.

Рядом отразилась темная фигура Ниила. Двери за ним съехались.

– Ладно. Хорошо…

Во что я снова ввязывалась? Почему попытка защитить свои баллы толкала меня на новые и новые нарушения правил?

Когда мы вышли из лифта, в холле высотки царил все тот же тихий полумрак, что меня встретил утром, только за широкими окнами приглушенно мерцали уличные фонари.

Я мотнула головой:

– Нет, все же еще один вопрос. Тот нож в переулке… Ты всегда его носишь с собой?

– Всегда.

– Зачем?

Мы вышли на улицу, и Ниил обернулся. Он запросто улыбнулся, будто и не было у него того хмурого, напряженного вида наверху, когда мы уходили от ли’Бронаха.

– Чтобы пугать любопытных девчонок, конечно.

Как удобно, наверное, при случае перескакивать на такую вот легкомысленную веселость. Ей можно замаскировать что угодно.

Но улыбка у Ниила была до отвратительного обаятельной – с этим точно можно было согласиться.

– А если серьезно?

– Серьезнее некуда.

Других вопросов я задавать больше не стала. Путь до ла’Валл был неблизким, но электробусы так поздно уже не ходили, и оставалось идти пешком. Я вздохнула, понимая, что вернуться в постель мне сегодня, скорее всего, не удастся. Хотя перед тем, что мне предстояло завтра, я не заснула бы в любом случае.

Ночной Цион я толком никогда не видела. Разве что из окон наших с мамой комнат – на первом, третьем, восьмом и девятнадцатом этажах. Сегодня я успела взглянуть на город из небесных апартаментов ли’Бронаха, а я даже не заметила, какой это по счету этаж. Сороковой? Пятидесятый? Высотки в этом районе были длинные, но та, в которой жил ли’Бронах, казалась самой величественной. И если у кого-то вокруг и были небесные апартаменты, то квартира ли’Бронаха, плывущая в облаках, располагалась явно выше других.

Проспекты заливал неяркий свет уличных фонарей, кое-где горели окна, редко проезжали личные авто – такие же черные и сверкающие, как авто ли’Бронаха. Наверное, в такое время простые люди на улицы Циона не выходили, и я казалась себе особенной. Адреналина добавляло и то, что мы заворачивали в переулки, стоило нам завидеть вдали патруль. Я так и не спрятала свой комм в карман, чтобы заглушить его звук, – браслеты в Ционе не снимали никогда, и одно только голое левое запястье могло вызвать ненужные вопросы. А вот парень так и оставил свой комм в кармане – видно, по привычке. Впрочем, под рукавом его потертой куртки все равно было непонятно, носит он браслет или нет, и пока нам удавалось избегать близкой встречи с полицией.

Но еще от прогулки по пустому, гулкому городу мне было не по себе. Казалось, что на этих проспектах – широких, позолоченных имперским декором и украшенных витыми фонарными столбами – остановилось время. Если не знать, что в переделанных серых холлах – новый, молодой Цион, то чудилось, что империя никогда и не умирала.

На языке у меня крутились новые вопросы: нравится ли парню то место, где он живет; не хотел бы он жить иначе; где он, в конце концов, живет, – но я сдерживалась. Части меня казалось, что о некоторых вещах лучше и не узнавать. Крепче спать от недовыпытанных секретов я бы все равно не стала, но сболтнуть нечаянно лишнего, как Овия с этим ее вечным чертыханием, я бы уже не смогла.

– С моим приятелем молчи. Говорить буду я. Вопросов не задавай, – предупредил меня Ниил, когда мы завернули на аллею ла’Валл.

Мы так и не столкнулись с патрулем нос к носу, и в обманчивом спокойствии ла’Валл, обсаженной дремлющими каштанами, я гадала, жалеет ли Ниил о том, что все же взял меня с собой. А может, мое общество не так уж его и обременило? В конце концов, в моей спальне парень со мной чуть ли не флиртовал. Хотя терминал его разберет: лицо его сейчас не выражало ровным счетом ничего, да и флирт его был странным.

За кроной одного из каштанов мелькнула вывеска мастерской. В отличие от редких вывесок на центральных проспектах она не освещалась, но фонарь ронял на ее край немного света через сплетение ветвей.

Конечно, опять не задавать вопросов. Обойдется.

В мастерской я еще никогда не бывала, и помещение поразило меня теснотой. Ла’Валл не была оживленной улицей и пряталась в стороне от основных проспектов, да и слава у мастерской была как у места, куда приходили те, кто обращался со своими коммами без должной бережливости, – значит, люди неблагонадежные. Я представить себе не могла, что переступлю порог этой мастерской, да еще и ночью.

Я думала, что приятель незнакомца – парень его возраста, но встретил нас мужчина средних лет с одутловатым лицом, на котором еле угадывались маленькие глаза. Меня он окинул откровенно недружелюбным взглядом, да и на Ниила зыркнул без особой радости. Было очевидно, что ночной визит мастеру совсем не по душе.

– Здравствуй, ли’Марр, – бросил парень.

Коммы – на моей руке и в кармане парня – отозвались эхом. Ли’Марр только вскинул бровь и кивнул в ответ:

– Здравствуй, Ниил.

Комнатушка была обклеена обоями, побуревшими то ли от времени, то ли от перекраски. Помещение освещалось скудно, и грязные тени плясали по углам. Ли’Марр провел нас в глубину комнаты, к визору. Стол был втиснут между двух верстаков, заваленных мелкими детальками из металла и пластика, и здесь же стоял короб-сканер, как у Ланса.

Ли’Марр протянул ладонь:

– Давайте сюда.

Ниил вытащил из кармана свой комм, но сначала ему пришлось выудить оттуда ворох бумажек и носовых платков: они же, видимо, заглушали звук браслета. Теперь он затолкал их обратно, а комм – зацарапанный, на протертом и выцветшем браслете – протянул ли’Марру.

– И ты тоже.

Я неохотно стянула свой браслет с запястья.

Ли’Марр без лишних расспросов сунул оба комма в сканер и сгорбился на табурете перед визором.

– Не стоило тебе, конечно, приходить, – пробормотал он, когда по экрану визора потекли снизу вверх строки.

– Конечно, не стоило, – легко согласился Ниил. – Но дело надо сделать.

– Не по душе мне все это, – буркнул ли’Марр. – Я бы предпочел тебя больше не видеть.

Вот так-так… Вот тебе и приятель. Я навострила уши.

– Ты мне должен, – напомнил Ниил, и в его голосе зазвучал металл.

– Был должен, – отозвался ли’Марр. – Вечно я перед тобой на цыпочках ходить не буду.

– Я думал, тебе наша дружба выгодна.

– Еще как.

Ли’Марр замолчал, отстукивая на