тратила баллы ли’Бронаха, но ему, конечно, от такой малости было ни холодно ни жарко. Я бы не отказалась попортить ему жизнь хоть как-то.

Я выбрала целых два рациона – фрикадельки с бобовым гарниром и рагу с рисом – и устроилась за высокой стойкой. Сидеть на табурете за столом, отведенным специально для приемов пищи, было непривычно. С мамой мы обычно ели, устроив рационы на коленях. Единственный стол, который был у нас в комнате, обычно заваливали мои учебные материалы.

А еще непривычным было одиночество, хотя за последний месяц я только и ужинала одна, пока мама была в лазарете. Но привыкнуть я к этому так и не смогла. Еще бы! Я ведь и не собиралась.

– Эй, Ниил, – бросила я в пустоту. – Ты здесь?

Хотела ли я и вправду услышать парня из переулка, дурившего мне голову? Нет? Да?

От тишины сжималось сердце, и сидеть в одиночестве я бы все равно больше не сумела.

Но ответа не прозвучало.

– Я знаю, что ты тут. Я слышала через твой комм шумы.

Снова ничего. Я покатала по контейнеру разогретую в печи фрикадельку и вдруг замерла.

Да, шумы я слышала. Но не такие уж они были и громкие. Легкий стук и треск, вот и все. Звуки большого города не такие. Разве что этот парень не сидит сутками в запертой комнате. Или под землей. В подземке…

По спине так и пробежал холодок. Что, если этот парень – обнуленный? Ведь тогда и его агрессию в переулке, и его нож объяснить легче легкого.

Я встала и выбросила объедки в мусор. Никогда бы раньше так не сделала, но сейчас кусок в горло не лез. Кто же этот парень?

В коридоре что-то щелкнуло. Я выглянула: на сканере при входе загорелся огонек, но тут же потух. Ли’Бронах.

Мне не хотелось с ним пересекаться, а от зубрежки и позднего ужина глаза слипались. Пора заканчивать этот день.

Я вернулась в свою спальню, переоделась в ночную рубашку из своего чемодана, потушила свет и забралась под одеяло. На окнах в моей спальне в отличие от главной комнаты все же висели занавеси, но они были такие легкие, что от света не защищали. А Цион светился – светился и переливался, но уже не как юбка в блестках, а как драгоценный камень. Желтый, оранжевый всполох, немного сине-сиреневого и снова желто-оранжевый. Город играл бликами и дышал светом.

Почему так красиво? Я ниоткуда бы такого Циона не увидела, кроме небесных апартаментов. Как же я о них мечтала! И что, счастлива я теперь?..

В коридоре стукнул замок и раздались шаги. Я все еще сидела на постели, глядя на город за окном, но тут дверь распахнулась. Я дернула на себя одеяло.

– В чем дело? Вы же сами сказали…

Некстати в голове промелькнула быстрая, но очень болезненная мысль: что, если ли’Бронах и правда не мой отец? Могу ли я вообще ему доверять и не стоило ли мне подставить под дверную ручку стул?

Сиреневатые всполохи из окна вырисовывали контур фигуры в дверном проеме. Почему он не зажег свет в коридоре?.. Это был не ли’Бронах.

– Какого… – успела бросить я, прежде чем вспыхнула лампа над моей головой.

– Мне нужен твой комм. Давай быстро.

Тот самый парень из переулка. Те же светлые, чуть не до седины, волосы, хмурый взгляд – только рюкзака осужденного не хватало. Парень стоял, широко расставив ноги и вытянув ко мне раскрытую ладонь. Я машинально вжалась в подушки и еще выше натянула одеяло. Одет он был не очень аккуратно: куртка с заплатами, затертые штаны и ношеные ботинки. В первый раз я не успела толком рассмотреть его одежду: меня интересовал только знакомый рюкзак. Но теперь я готова была биться об заклад: парень – из подземки. И уж конечно, он же тот самый Ниил из комма: браслет на моей руке повторил его слова приглушенным эхом.

– Как… как ты вообще меня нашел?

Если он и слушал меня целый день через комм, то адреса ни я, ни ли’Бронах, ни кто-то еще не упоминали.

Комм Ниила отозвался еле различимым шепотом, но на его руке я браслета не заметила. Вероятно, Ниил засунул его поглубже в карман, чтобы заглушить громкость. И поэтому, наверное, ничего, кроме шороха и стука, я через собственный комм и не слышала. Даже пару минут назад, когда Ниил, скорее всего, поднимался сюда на лифте. Значит, я оказалась неправа, и все это время он мог находиться в Ционе где угодно. И вовсе не обязательно в подземке.

– Нашел я тебя проще некуда, – буркнул Ниил. – По данным комма можно найти любого. А теперь давай свой браслет, и побыстрее.

Комм на моей руке в точности повторил его слова.

Неужели браслет может выдавать местоположение владельца? Никогда о таком не слышала. Я выпрямилась, не отпуская одеяла.

– Ты ко мне вломился, ты знаешь, где я живу… Еще и комм отдать?

Ниил сощурился:

– Я предложил бы его вернуть, но делать крюк я не собираюсь. Просто отдай браслет – и не пострадаешь.

Я чувствовала, что дрожу, но все-таки не сдержалась и фыркнула. Ножа, как в переулке, в руке Ниила я не видела.

– Пострадаю? Ну давай. Тебя уже обнулили? Значит, теперь выкинут за стену. Этого хочешь?

Голос у меня стал тонким, но я вскинула подбородок. Ниил поморщился:

– Давай без болтовни, я и так хренову тучу времени потратил, чтобы сюда добраться.

Откуда же он так долго добирался? И как он проник через все сканеры, запиравшие двери внизу, у лифта и здесь, на этаже?

Ниил шагнул ко мне:

– Ну?

Я сунула руку себе за спину, в подушки. Меня била крупная дрожь.

– Убирайся.

– Вот еще!

Ниил навис надо мной и, прижав одной рукой за плечо к постели, запустил другую в подушки.

Я ожидала, что меня обдаст запахом немытого тела, но вместо этого уловила только легкий аромат древесного мыла. Такое мыло входило в мужской набор для гигиены – лишняя пара баллов поверх стандартного набора вообще без ароматов. С чего бы жителю подземки так заботиться о том, чем от него пахнет?

– Больно! Отпусти сейчас же! – ахнула я, когда Ниил нашел мое запястье и дернул на себя.

Комм повторил мою фразу уродливым, визгливым тоном.

– Конечно. Сейчас отпущу. – Ниил расстегнул мой браслет и сдернул его. – Пожалуйста.

На какое-то мгновение он замер, глядя мне прямо в глаза – наши лица не разделяло и сантиметра. Я тоже замерла, сжавшись на подушках.