Вот еще один интересный факт: мы с Лукой так и не смогли узнать пол малышей, отчего невероятно бесилась Алиса. Дети все время прятались друг за друга или же прикрывались ручками – ножками, и сегодня нас ждет самый настоящий сюрприз.

– Не знаю, – выдыхаю между схватками, – мне все равно, лишь бы здоровые.

Я их очень люблю, какого бы они не были пола.

– И то верно. Я так волнуюсь, – выдает Лука с нервным смешком, и я поворачиваю голову в его сторону. – Как будто это мне рожать. Не могу осознать, что через несколько часов я стану отцом!

– Вообще-то это ты меня должен успокаивать, а не наоборот, – ехидно замечаю во время особенно болезненной схватки.

– Я буду рядом, – отрываясь от дороги, пронизывая меня взглядом серых глаз, серьезно и твердо заявляет Лука. – До самого конца.

– Еще чего! Я не хочу, чтобы ты был в этот момент…

Заявляю и тут же осекаюсь. По договору биологические родители имеют право присутствовать при рождении ребенка, перерезать сами пуповину, а также устроить памятную фотосессию прямо в родзале. Я не вправе запретить им этого. Но предпочла бы, чтобы Лука все же не видел меня в момент моей самой большой слабости и уязвимости.

Уверена, заботы и поддержки персонала будет достаточно. Наверняка меня ждет ВИП-родовая с самой квалифицированной бригадой врачей. Которая будет пылинки с меня сдувать и подскакивать на каждый писк.

Это не казенный роддом шесть лет назад, где акушерку или врача было не дозваться, где я была в родовой в одиночестве и едва на стенку не лезла от боли и страха. Где чуть не родила на полу, потому что всем было некогда. Но все же акушерка услышала мои крики и приняла мою малышку. Врач же подошла только тогда, когда мне прикладывали Кнопку к груди.

Телефон Луки вибрирует, и он отвечает, не глядя на дисплей.

– Да! Да, началось, – я слышу в динамике визгливый голос Алисы и морщусь. Лука понимает мой жест по-своему и снова давит педаль газа в пол. – Все нормально, Алиса. Прекрати истерику! Нет, Рада тут не причем! Успокойся, я сказал! Если ты не перестанешь, я прикажу персоналу не пускать тебя на территорию клиники, – Лука сбрасывает звонок и раздраженно кидает телефон на приборную панель.

– Я и правда виновата, – бормочу тихо, поглаживая малышей. – Если бы не Платон…

– Нет, Рада, – отрезает Лука, глядя строго в лобовое окно. – Доктор предупреждала нас о таком исходе событий. И это нормально, учитывая, что у нас двойня.

«У нас»…Как же сладко и запретно это звучит…Что можно представить, что Лука – мой муж, и малыши эти наши с ним…

В клинике меня прямо у входа берут в оборот врач и акушерка. Лука сопровождает меня, обняв за талию и прижав к своему твердому боку, до самого родзала.

Я вздрагиваю от этого жеста – это впервые, когда он меня так коснулся после той неловкой ситуации у меня на кухне. Все это время босс хоть и был рядом, но держал дистанцию, не нарушая мое личное пространство. Но сейчас он как будто почувствовал, что его поддержка необходима мне как воздух.

– Я буду рядом, – тихо произносит он, гипнотизируя пронзительным взглядом, и сжимает с силой мою ладонь, как будто хочет передать мне капельку своей уверенности. – Я с вами.

Поглаживает по животу, которого скоро не станет, в последний раз и отходит на шаг назад.

А я внезапно торможу. Меня как будто кто-то сверху ударяет по голове, иначе я не могу объяснить свою странную просьбу.

– Лука. Кровь…Пожалуйста, попроси, чтобы собрали пуповинную кровь малышей.

Босс хмурится, изучая меня долгим взглядом, но все же кивает, соглашаясь.

– Хорошо, Рада, не волнуйся. Сделайте, как она просит.

Врач кивает и уводит меня в родзал, сразу же подключая к аппарату.

Теряю счет времени. Сильные схватки скручивают меня в бараний рог так, что я, несмотря на советы акушерки дышать, не могу терпеть и кричу, тратя драгоценные силы. Но сейчас никто не ругает меня за это. Сейчас мне массируют поясницу, шепчут какая я умница и просят беречь силы и потерпеть еще немного.

Сейчас мне не страшно. В родовой уютно, здесь царит полумрак и играет тихая музыка. Врачи разговаривают вполголоса, и никто не смотрит на меня, как на раздражающий фактор.

– Радочка, полное раскрытие, – после очередной схватки, улыбаясь, произносит доктор. – Соберись, моя хорошая, помоги малышам появиться на свет. Им страшно и тяжело также, как и тебе. Хорошо?

Киваю, дыша, как меня учила акушерка. Я должна! Меня ломает, трясет от боли, сознание уплывает, и я периодически засыпаю, но очередная сильная схватка заставляет меня собраться.

Я бросаю все силы, чтобы помочь деткам. Отдаю им всю себя без остатка, моля высшие силы, чтобы с ними все было в порядке, и сама не замечаю, что у меня получилось.

Получилось! Малыш родился!

– Кто?! – хриплю, как раненая львица, жадно всматриваясь в крошечное сморщенное тельце. Он такой крошечный, такой беззащитный, что хочется обнять его и защитить от всех.

Но нельзя. Мне не позволят.

– Мальчик. А упитанный какой для такого срока, – довольно произносит неонатолог, укутывая сыночка и забирая его на осмотр.

Мое подсознание вопит во всю силу легких, чтобы не забирали, чтобы дали коснуться малыша, вдохнуть его запах, но легкое похлопывание по щеке приводит меня в чувство.

– Рада, Рада! Соберись, милая, скоро все закончится. Давай, на следующей схватке постарайся и роди второго ребеночка.

Я все выполняю по строгим и четким инструкциям доктора. Абстрагируюсь от боли и просто следую за ее добрым голосом. И, когда слышу жалобное попискивание, понимаю, что все закончилось.

Приподнимаюсь на локтях, но не могу произнести ни слова. В горле пустыня, голова кружится, а из глаз градом льются слезы.

– Девочка, маленькая принцесса.

Сыночек и дочка!

У Луки с Алисой. Не у меня.

Акушерка передает малышку неонатологу, а я протягиваю к ней руки, надеясь, что произойдет чудо, и я смогу коснуться их, погладить по макушкам, подарить немного материнской любви и даже покормить молочком…

– Пожалуйста, – бормочу сквозь слезы, умоляюще глядя на доктора.

– Прости, милая, но нельзя. Биомама запретила. Да и тебе самой будет легче.

Мои руки безвольно падают, и все, что мне остается – смотреть, как плачущих малышей заворачивают в теплые одеяла и выносят из родзала.

Их плач наносит мне кровоточащие раны на сердце. Как будто они просят не забирать их, не отбирать у мамы…

Но это всего лишь мои фантазии. Их настоящая мама