У нее затекла поясница, и она заворочалась, пытаясь подняться. Со связанными за спиной руками и перехваченными толстой веревкой щиколотками это было нелегко. Этот тип и не думал помогать. Стоял и рассеянно наблюдал за ее неуклюжими попытками.

— Ивлиева отравил, да, — вдруг кивнул он. — Следил за ним с тех пор, как меня поперли из охраны. Устроился в кабак, где он постоянно жрал, под твоим именем, кстати, устроился, детка. Все разузнал, расспросил насчет клиентов, все слабые стороны разведал. Их там, скажу тебе, детка…

Он весело присвистнул. Подошел к ней, заботливо принялся поправлять платье, парик. Прошелся указательными пальцами по ее щекам, растирая тональный крем. От него по-прежнему отвратительно пахло едой.

— Словом, твой Ивлиев ответил за то, что сотворил. Из-за него я стал изгоем. Меня же даже сторожем никуда не брали. Принципиальный, сволочь! — прошипел он ей прямо в лицо. И сразу захихикал: — Поиздевался я над ним, конечно, о-го-ого как. Сообщения ему слал с угрозами, намекал на нехорошую историю времен его молодости.

— Что за история?

— А я знаю! — Он тихо и противно рассмеялся. — У каждого своя история в прошлом, согласись? У всех свои скелеты в шкафу. Я тебе пишу сообщение, что знаю, что ты сделала в прошлом, так? А в каком прошлом, как давно? Мысли, мысли, хоровод мыслей. И паника! Твой Ивлиев занервничал, стал без конца оглядываться. Как параноик, честное слово! А я тем временем все подготовил, продумал. Убийство, детка, надо готовить тщательно.

— Отравленной была дыня?

Она должна была знать, просто для себя. Даже если не получится выжить и засадить это чудовище за решетку.

— Ого! — Он прикрыл кончиками пальцев тонкогубый рот. — Снова угадала! Вся в отца!

Маша не стала спрашивать, откуда он мог знать ее отца. Чувствовала, что здесь какая-то провокация. Он не просто так это повторяет, он ждет ее вопросов. Чем-то хочет добить.

— А если бы ее съел Воропаев? Тот, второй? Тогда, выходит, пострадал бы невинный человек? Он же тебе ничего не сделал! Как же так, Клим?

— Невиновный, говоришь? — Сощурил бесцветные глазки, мелко затряс головой. — Не такой уж он невиновный, дорогая. Бизнес такого масштаба делают на костях и крови. Пускай бы он сожрал дыню, что такого. Это всего лишь издержки.

— А Новиков? Его мать ты за что убил? Это же ты!

Он сунул руки в карманы широченных штанов, склонил голову набок и какое-то время рассматривал ее с интересом. Как будто только что увидел, как будто почувствовал к ней интерес.

— Убийство этой старой развалины — это совсем другая история, малышка. — Он глумливо улыбнулся.

Двинул ногой по семейству ромашек. Наклонился, открыл карман на сумке, откуда раньше доставал косметику. Вытащил шприц с какой-то жидкостью. Нацепил иглу.

— Ты должна быть милой и послушной, детка, пока мы будем ехать.

— Куда? Куда ты меня везешь?

Ей не удалось увернуться — игла вошла в предплечье. Тело обожгло болью, она застонала. На ответ она не надеялась, но ее мучитель неожиданно ответил. Театрально, как на сцене:

— Я везу тебя туда, детка, откуда все начиналось.

— Видел ее? — Кошкин лег локтями на стойку администратора. Фотография Маши, извлеченная из личного дела, плясала в пальцах. — Смотри внимательно, чтобы не пришлось лечить тебе зрение и освежать память.

Этого говорить не стоило. Пугать — только делу вредить. Немолодой хозяин гостиницы, заросший курчавыми волосами до самых пяток, принял это как вызов. Задрал башку, почесал щетину под подбородком. Вывернул полные губы. Глянул на Кошкина с презрением:

— Не видел.

— Повторяю вопрос. — Майор припечатал Машино фото ладонью о стойку. — Еще раз: видел ее?

Они вышли на эту разваливающуюся гостиницу по билингу Машиного телефона.

Курчавый владелец раздвинул полные губы в подобие улыбки.

— Повторяю, уважаемый, не видел. — Прищелкнул языком, скосил глаза. — Красивая девушка. Чего полиция ищет — натворила чего-нибудь?

У Кошкина закололо слева под лопаткой. Хотелось схватить этого типа за патлы, провезти физиономией по стойке, еще наорать как следует.

А нельзя. Ничего такого нельзя. Горевой дал строгие инструкции, отправляя их с Денисом в эту поездку.

— Не светиться. Не привлекать внимания коллег. По возможности управляйтесь сами. Неизвестно, что она там делала, с кем встречалась. Помни: сотрудница твоего отдела все еще под следствием и отпущена под подписку о невыезде. О том, что она сбежала, известно пока тебе и мне. Кому еще?

— Денису и Стешину. Оба могила, товарищ полковник.

— А хирург этот, Новиков? — Горевой расправил галстук, который, как всегда, распластался на животе. — Он ведь тоже знает.

— Ничего такого он не знает, товарищ полковник. Она ему звонила, это правда. Но где находится, не сказала. Сказала, что приедет на следующий день, вот и все.

— Но он знал, что ее нет в городе. — Горевой недовольно покосился на майора. — Зачем было посвящать посторонних?

— Он ее искал, товарищ полковник. Несколько раз звонил, заходил. Мог поднять шум. Пришлось.

— Ладно, что теперь. — Горевой отмахнулся и прошел рукой по ежику седых волос. — Просто заставьте его молчать, и все.

— Не получится, товарищ полковник: улетел он. Неожиданно взял отпуск и улетел. Рыжкову удалось узнать, что он отправился в тот самый город, где работал сразу после университета. Наш Бородин тоже оттуда родом.

— Н-да, Бородин, который и не Бородин вовсе. Вот ведь история, майор! Все никак не привыкну к этим новым технологиям.

Горевой выбрался из рабочего кресла и тяжело зашагал по кабинету. Китель он давно снял, под ним рубашка вымокла насквозь. Но кондиционер он по-прежнему не включал. Ночью заболело горло, пришлось вставать и лезть на верхнюю полку кухонного шкафа за банкой с медом. Горло вроде отпустило, но желудок заныл к утру. Одно лечишь, понимаешь, другое калечишь. Жена ворчала, что натощак мед вредно. А лекарства натощак полезны, что ли?

— Они, эти новые технологии, помогают в расследованиях, слов нет. Но и преступников готовят каких! Это же уму непостижимо! Как он нас всех вокруг пальца обвел, как запутал! Ухитрился, мерзавец, по женским документам в больницу лечь. Полис! Полис изготовил — не придраться. Так что о нем еще известно?

Кошкин поделился всем, что удалось узнать за те два дня, что они обрабатывали Машин звонок.

— Мошенник и убийца — редкое сочетание, майор, — изрек Горевой напоследок. — Надо его остановить, Сережа. И Машу найти. Только тихо и аккуратно.

Ага, будешь тут тихим и аккуратным, когда эта заросшая рожа откровенно над тобой издевается. И журнал регистрации у него куда-то, видите ли, пропал. И насчет девушки он ни сном ни духом. И знать ничего не знает.