— ‎Вы, наверное, устали? — дрожащим голосом спросил староста. — Хотите отдохнуть с дороги? А о делах и завтра поговорить можно.

— ‎Мы отдохнем, — кивнул Свер, отцепив мои пальцы от своего рукава, чтобы крепко сжать в ладони, — а поутру уедем. На рассвете ваша плата должна быть готова.

— ‎Но…

— ‎Не обсуждается.

Бельник нас ненавидел, это было бы сложно не заметить, и я искренне не понимала, почему Свер это терпит.

— Мне казалось, что на твоих землях живут лояльные к оборотням люди, — прошептала я еле слышно, когда мы вошли в тёмные, душные сени.

— ‎Тебе казалось, — негромко подтвердил Свер, легко перейдя к делам насущным, — мы втроём переночуем в доме старосты, остальных разведут по соседним домам. На рассвете отбываем.

— ‎А можно я где-нибудь в другом месте переночую? — от тяжёлого, спертого воздуха начинала болеть голова. — Они тут совсем не проветривают, что ли?

— ‎У старосты сын хворый, — Алис потеснил меня плечом, пробравшись в комнату первым, — от любого сквозняка ложится. Поздний ребенок.

— Ты останешься здесь.

В просторной комнате, на лавке у печи, сидел вполне себе здоровый на вид, румяный и полный парень, лет тринадцати.

Наше присутсвие его не смущало, скорее раздражало. Поджав полные губы, он смерил меня взглядом, но быстро отвел глаза, на вожака же даже не посмотрел, уперев взгляд в его сапоги.

— Ночи тихой, — пробормотал парень тонким, ломающимся голосом.

— ‎Тихой, — согласился Свер, обратившись к дородной, невысокой женщине, застывшей на лестнице, — нам бы отдохнуть, хозяйка.

Тяжело дышащий староста вошел последним и замер у дверей. Словно и не у себя дома находится, а в гостях.

Нас разместили с относительным комфортом. Вернее будет сказать, Свер сам разместился. Отказавшись от комнаты, он напросился на чердак.

Алис поддержал своего вожака и приняв из рук хозяйки одеяло и подушку поднялся по шаткой лесенке наверх.

— А девку куда? — жена старосты обладала сильным, но некрасивым голосом, который после этих слов показался мне особенно противным. Можно подумать, обязательно было орать, чтобы Свер услышал. Будто у меня спросить нельзя.

— ‎Пусть сама решает, — отозвался вожак.

И этот нечеловек требовал, чтобы я от него не отходила, а теперь вот вам. Пусть сама решает, а если я сейчас решу в другой дом перебраться?

— Настоятельно советую подняться к нам, — Алис весело улыбнулся, показавшись в дверном проеме, — в комнате ты не уснешь.

— ‎Давайте подушку, — смиренно вздохнула я. Вот она, свобода выбора у оборотней. Пусть сама решает. Ага.

На чердаке было удивительно чисто. Под потолком на сушке висели ягоды и грибы. У небольшого окошка, на добротном, крепком столе, были разложены какие-то травы. Сквозь узкие щели пробивался морозный воздух, отчего даже дышать было легко.

— Хорошо здесь, — вздохнула я, оглядывая чистый пол.

— ‎А в комнате бы легли, всю ночь от духоты мучались и Бельник просто бесчеловечно храпит. Тут хоть выспимся.

Алис был не прав.

Я не выспалась. Мне было неудобно спать в одежде, к тому же на полу, но без одежды было холодно, а под утро кое-как задремав, я совсем замерзла. Не спасла даже княжеская шуба, наброшенная на меня поверх одеяла щедрой Сверовой рукой. Оборотни, в отличие от меня, не только верхнюю одежду на ночь сняли, но даже разулись. Горячая звериная кровь не давала им замерзнуть.

Я не выспалась, озябла, и утром, нещадно зевая, хмуро просматривала список Ашши, пока остальные грузили тюки с зерном и тонкую пряжу.

К счастью для моего измученного тела, змеевице ничего не требовалось купить в этой недружелюбной деревне, где жили исключительно люди. Это мне по секрету сообщила мрачная оборотница, которой тоже не понравилась ночевка в этом месте.

Моё незабываемое приключение по землям оборотней началось слишком уныло, чтобы я и дальше пребывала в радостном нетерпении, ожидая увидеть следующую деревню.

* * *

Не так я себе представляла эту поездку. По ночам я не высыпалась – уснуть на чужой кровати удавалось с трудом и лишь к рассвету. Стоило только задремать, как неизменно крепкая рука несильно трясла меня за плечо.

— Время, Яра.

К концу поездки я рисковала начать вздрагивать от звука голоса нашего вожака. У меня даже почти появилась неясная, но очень крепкая ненависть к своему имени. Особенно в сочетании с таким ужасным словом, как «время».

Даже досыпая в телеге, я чувствовала себя уставшей и разбитой. Очень старой и хрупкой китайской вазой, которой какой-то кретин решил прибить таракана. Или моль, или просто в порыве злости долбанул произведением искусства об пол.

И остались от меня только черепки.

— Яра, ну нельзя же столько спать, — бодрый, весёлый, до тошноты энергичный Алис одним своим отдохнувшим видом будил во мне нехорошие желания.

Спать мы уходили всегда в одно время, просыпалась я самой последней, к тому же не должна была мучиться в седле, с относительным комфортом расположившись в телеге… так почему же он улыбается, а мне хочется спать и сдохнуть?

— Мне все можно, — просипела я, чувствуя, как каждое слово прокатывается по горлу маленьким горячим и колючим шариком. Я с ужасом ожидала момента, когда моя изматывающая простуда, заработанная на третий день, после неудачной ночи с открытым окном, перерастет в полноценную болезнь.

— ‎Взбодрись, — улыбнулся он, твёрдой рукой удерживая своего скакуна у телеги. Полный энергии и желания пуститься вскачь – каурый лоснящийся и довольный жизнью, совсем ещё молодой жеребец, приплясывал в нетерпении, — мы к Вятичам подъезжаем. Будет тебе шанс отдохнуть.

— ‎Отдохнуть? — такое манящее, прекрасное и замечательное слово.

— ‎У них мы задержимся на два дня, — всего одной фразой Алис вернул меня к жизни.

Я снова была бодра весела и нетерпелива, что его конь.

Эта деревня серьёзно отличалась от всех прочих, в которых мне довелось уже побывать.

Высокий, крепкий деревянный забор, внушительные ворота, колья, вогнанные в землю под острым углом – все это вселяло тревогу.

— В местных лесах предпочитали селиться ведьмы, — пояснил Алис, хмуро глядя на стену. Вся веселость ушла из него, оставив сосредоточенность и тревогу, — давно я не видел здесь заговоренных кольев.

— ‎Это плохо?

— ‎Это значит, что ведьмы не только нас потревожили. И что-то мне подсказывает, здесь они одним набегом не ограничились.

Ворота распахнули раньше, чем мы миновали линию кольев.

Встречать нас вышел огромный, очень напоминающий Берна дядька с восхитительной в своей курчавости русой бородой.