– Так мы и не просим, чтобы мастерская ладила часы. Да и станки нам делать не надо. Мы сами их сделаем, – с жаром произнес Антон.

– Ну да, ну да. Сами. А где, позвольте спросить, вы те станки ладить будете?

– Ну так в мастерской, – недоумевая, ответил Митя.

– То есть, ты не слышал того, что я тебе сказал?

– Ну так, мы же рабочих отвлекать не станем.

– Серьезно? Братишка, ты же уже взрослый. Нешто соображения не имеешь, что станки крутятся не останавливаясь, только разве когда поломка случится или обслужить нужно. Часы оно конечно дело выгодное…

– Да за них платить станут полновесной монетой, еще и выхватывать из рук станут. А коли поднести великой княгине, а через нее и царю. Остальные в очередь выстроятся, и готовы будут платить серебром по весу. Только бы получить такую обнову, – с горячностью выпалил Антон.

О как! Глазоньки горят. Понимает, что изделие их дорогого стоит. И ход рекламный уже продумал. Молоко на губах не обсохло, а туда же, намекает на связь Карпова с Хованской. Иван даже желваками заиграл.

– Значит так, Антон. Заруби себе на носу. Всех денег не заработать. И еще. Даже если эти часы станут и впрямь покупать по весу серебра, я пальцем не пошевелю, чтобы начать их делать. Есть государев заказ, и в первую голову я должен исполнить его. Кровь из носу должен.

– Тогда я и сам все сделаю. Чай мастера не в одной этой мастерской имеются.

– А вот это дело твое.

– Ну, я пойду?

– Иди Антон.

Паренек стрельнул глазками в сторону часов. Иван разочаровано ухмыльнулся, и подвинулся в сторону, словно предлагая забрать изделие. Чем тут же и воспользовался Рябов. Потом посмотрел на друга, словно вопрошая, он с ним или как.

– Митя, мне бы поговорить с тобой, – когда брат дернулся в сторону двери, произнес Иван.

– Это срочно, – едва ли не с отчаянием взглянув на старшего брата, поинтересовался юноша.

– Это важно.

Антон кивнул, прощаясь с другом, и выскользнул в дверь, впустив в комнату быстро истаявшее облако пара. Ивану отчего-то подумалось о том, что с наступлением темноты, морозец хорошенько эдак придавил.

– К гадалке не ходить, он завтра же начнет тебя донимать чтобы вы начали оборудовать свою мастерскую, – заговорил Иван, глядя в закрывшуюся дверь. – Еще и инструмент нашего бати припомнит, что все еще лежит на родительском подворье. И тебя уговаривать станет, потому как у самого у него за душой ни копейки нет.

– А что в том плохого? – Вскинулся Митя. – Мы ведь ни у кого не воруем.

– Ни у кого чужого воруете, это так. Вы у себя воруете, Митя. Вот скажи по совести, ведь ты помогаешь Антону? Я же вижу, что ты не тратишь столько, сколько мы тебе даем. Но денег в избытке у тебя не бывает. Опять же, Антон проживает у нас в доме, считай на полном коште.

– А что в том дурного?

– Да ничего в том дурного нет, – начал уже злиться Иван. – Я объяснить тебе хочу, что нужды у вас ни в чем нет. Часы сладили? Ну так молодцы. Но вы не просто товар изготовили, вы совершили целый прорыв в науке. Но отчего-то кроме серебра ничего не видите. Антон сейчас готов положить все силы на то чтобы начать изготавливать и продавать часы. И он сможет изрядно заработать, я в этом ничуть не сомневаюсь. Да только тогда он останется недоучкой. Пусть гениальным, но недоучкой.

– И что же делать? – Растерянно спросил Митя.

– Завтра же, возьмите те часы, да подойдите к вашему профессору. Все должны знать, что их сладили вы оба. Я уверен, что Антон найдет того, кто захочет вложиться в мастерскую. А вот в том, что он захочет выделить тебе причитающуюся долю, уже сомневаюсь.

– Он не такой.

– Ладно, он не такой, – примирительно, выставив руки, тут же согласился Иван. – Но ты не станешь ему даже намекать на то, чтобы он поделился с тобой если вдруг начнет ладить часы на продажу.

– Но…

– Если он решит тебя обделить, то никогда не был твоим другом, а только пользовался твоей добротой. Что же до часов. Дай срок, и мы наладим их выпуск и всех заткнем за пояс. Но только братишка, твое дело учиться. Учиться, учиться и еще раз, учиться. В мире еще столько непознанного, что тебе забот до конца твоих дней хватит. Не своди это к банальному серебру. На то у тебя пока есть батюшка, и старший брат. Договорились?

– Договорились, – вздохнул Митя, и тут же вскинулся. – Но насчет Антона, ты не прав.

– Я же согласился. Пока. А как оно будет дальше, покажет время. Кстати, он там к Глашке клинья не подбивает? – Вдруг спохватился Иван.

Это он как-то расслабился. В доме невеста. Даже две. А они вот так, за здорово живешь впустили на постой готового кавалера. Да еще и как выясняется, ушлого такого, йолки! А его сестрицы партия завидная. Возьмет, вскружит головы, и рви потом волосы на пятой точке.

– Да нет вроде, – растерянно ответил Митя.

– Ну и ладно, – удовлетворенно произнес Иван.

Правда для себя сделал зарубочку, непременно завтра же, поговорить с обеими сестрицами. Чтобы зарубили у себя на носу, если решат окрутиться с кем без родительского благословения, то на приданое могут не рассчитывать. И с Антоном о том непременно поговорить. У девчат-то ветер в голове, там где вспыхивают чувства, разум молчит. А вот этот парень, очень даже продуманный кард. Так что, осторожней с ним нужно. Аккуратней.

Выпроводив брата, полез за своим архивом. Чтобы обезопасить записи, Иван слегка увеличил печь. В пристройке он устроил тайник, где, как в несгораемом шкафе, хранил все записи. И по тем часам, в том числе.

Вот эти листы. Взвесил их в руке. Н-нет. Пока погодит. Некогда разбираться, что он вспомнил правильно, в чем ошибся. Потом как-нибудь. А вообще, в архиве им и место. Часы-то сладили, и один из изобретателей под рукой. Да и в любом случае, они уже появятся в этом мире. Записи же эти, больше для него. Но сейчас стоит заняться иным.

Пока катался в Дедилово, успел кое-что вспомнить. И даже обсосать эту тему со разных сторон, припоминая те или иные подробности. А вот теперь, нужно поработать более вдумчиво. С помощью карандаша и готовальни. Кстати, был у него самый настоящий карандаш с графитовым грифелем. Изготовил для собственного удобства.

Поначалу думал просидеть пару часов. А вышло так, что засиделся глубоко за полночь. Словно и не провел несколько дней в седле, да еще и в морозную пору. Впрочем, натурой он был увлекающейся. И если им завладевала какая идея, удержу не знал…

Поздно лег, и проснулся далеко не с петухами, а лишь когда солнечный луч ударил в глаза, сквозь закрытые веки. Сел на постели, устроив босые ноги на овчинной шкуре, что у него вместо прикроватного коврика. Оно конечно он мог себе позволить купить и нормальное полноценное изделие. Да только, решил что оно того не стоит. Чего выбрасывать целую тучу серебра на ковер, когда овчина стоит копейки.