Развеска была хаотической за исключением разделов, посвященных работам, которые, по мнению нацистов, оскорбляли религию или немецкие военные и семейные устои. Стены пестрили лозунгами, напоминавшими граффити: «Сознательный саботаж национальной обороны», «Идеал – кретин и шлюха», «Так душевнобольные видят природу», «Надругательство над немецкой женщиной» и «Еврейское стремление к безумию находит свое выражение – в Германии негр становится расовым идеалом дегенеративного искусства». Из 110 авторов выставленных картин лишь шестеро были евреями, и их работы помещались в отдельном «еврейском» зале. Тем не менее главная мысль выставки состояла в том, что все современное искусство представляет собой «иудео-большевистский» заговор против немецких ценностей.

Короче говоря, выставка «Дегенеративное искусство» не была выставкой в привычном смысле слова. Скорее, это было идеологическое действо, финансировавшееся правительством. Это был элемент пропаганды, цель которого состояла в критике современного искусства, представлении его как морального банкрота, жадного до денег и напрасно расходующего средства налогоплательщиков.

Выставка оказалась невероятно популярной – за первые четыре месяца ее посетило свыше двух миллионов человек, или почти 17 000 людей в день. Она привлекла в пять раз больше посетителей, чем Дом искусства, и эта цифра была и остается рекордной для художественной выставки.

Чтобы понять, насколько высока была посещаемость, стоит напомнить, что самая популярная художественная выставка 2011 года – «Магический мир Эшера» в культурном центре Банка Бразилии – привлекала 9677 людей в день, то есть немногим более половины посетителей «Дегенеративного искусства». В том же 2011 году Нью-Йоркский музей современного искусства организовал крупную выставку «Нью-Йорк абстрактных экспрессионистов», идея которой перекликалась с «Дегенеративным искусством», поскольку это была выставка современных художников региона. Она также оказалась одной из крупнейших в том году и привлекла за 7 месяцев 1,1 миллиона человек, около 5600 человек в день – иными словами, все равно значительно меньше, чем «Дегенеративное искусство».

Факт популярности выставки – это не просто статистика. Огромные толпы усиливали восприятие происходящего, сами становясь частью экспозиции. Вот как описывал это событие один из посетителей:

Таким образом, «Дегенеративное искусство» представляло собой гибрид визуального и актерского действа, в котором работы современных художников выставлялись безвкусным и вводящим в заблуждение образом для того, чтобы вызвать чувство гнева и циничное отношение у каждого из посетителей. Вскоре эта популярная выставка начала путешествовать из города в город, транслируя свой издевательский месседж по всей Германии. Всего ее посетило от 5 до 10% жителей Германии. Как это ни трагично, но именно «Дегенеративное искусство» оказалось самой популярной художественной выставкой всех времен[150].

После проведения «Дегенеративного искусства» современные художники практически не могли больше работать в Германии. Бекманн, Эрнст, Клее и несколько других художников покинули страну. Оставшимся же было запрещено заниматься искусством. Эмиль Нольде, столкнувшийся с таким запретом, тайно продолжил писать акварелью, чтобы его не мог выдать запах краски[151]. Эрнст Людвиг Кирхнер завершил работу, которую начали нацисты, – он покончил с собой.

А что же произошло с Шагалом? Хотя его имя быстро исчезло из германской культуры, Шагал, живший во Франции, поначалу не подвергался угрозе физического насилия. Однако после падения страны в 1940 году Шагал понял, что его жизнь оказалась в опасности. С помощью поддельных виз его семья уехала в США.

Наши n-грамы, рассчитанные на основе книг, опубликованных на немецком языке, позволяют четко увидеть, как развивалось преследование Шагала и его современников нацистами. Между 1936 и 1943 годами полное имя Марка Шагала появляется в германских книгах лишь однажды. Нацисты не смогли убить Шагала. Однако они нашли способ «стереть» его.

Совершавшееся нацистским режимом манипулирование германской культурой не ограничивалось современным искусством, предпринимались попытки изменить каждый аспект немецкой мысли. Мишенью становилась любая концепция, которую режим считал неприемлемой. В этой кампании против идей очередное неминуемое поле битвы было связано с книгами. Менее чем через 10 недель после того, как Гитлер принес присягу канцлера, началась новая война.