Подъехали на машине быстро, но Скуматова дома уже не застали. Скорее всего, он поехал в Смоленск: журналистскую свою работу он продолжал и летом, так что уезжал довольно часто. Анисин только собрался позвонить соседям: может, знают, когда он уехал и скоро ли вернется. В Талашкине народ еще не вполне европеизировался, и соседи, как правило, знают друг о друге многое. Но только поднял руку участковый к соседскому звонку, как зазвонил его собственный телефон. В трубке недовольный голос майора Демина произнес:

– Ты где шляешься в рабочее время? Я в отделении тебя жду уже пять минут. Никто не знает, куда ты ушел и зачем. У тебя одна рыбалка да застолья с Потаповым на уме, в то время как на вверенном тебе участке убийство за убийством!

Анисин испугался:

– Еще что-нибудь в Талашкине произошло?!

– А тебе убийства и покушения на убийство в течение одной недели недостаточно? Там родители Разумова приехали, сидят в больнице, их самих в реанимацию надо. Не дай бог, парень умрет! Запустил работу на участке, на озере сидишь целые дни! Быстро дуй в отделение, я тебя жду!

– На каком озере?! – забормотал Анисин. – Я оперативно-разыскные мероприятия провожу!

Потапов за пять минут подвез его к участку, а сам уехал: не надо ему сейчас на глаза Демину попадаться, раздражать его только.

Демин сидел в отделении на анисинском месте хмурый, как туча. Остальные талашкинские сотрудники боязливо вышли, когда Анисин пришел.

– Садись! – пригласил майор. – Дело на Муркина, похоже, действительно разваливается. Сотрудников кафе ты опросил?

– Опросил. Подтверждают, что был Муркин тем утром в кафе – завтракал, пил кофе. Во сколько ушел, не помнят, но минут сорок точно сидел. Вряд ли успел бы до озера добежать и совершить убийство. Да точно не успел бы! Там ведь до одиннадцати убийство произошло, а Муркин не раньше десяти тридцати кафе оставил. А может, и позже. Обнаружили убитого в двенадцать двадцать, причем экспертиза установила, что больше часа назад убийство произошло. Так что не мог Муркин успеть. Слишком маловероятно. Да вообще никак!

– И по второму делу тоже не он, – печально сказал Демин. – Одно к одному. Там, если помнишь, следы крови остались на полу и на окне: нападающий порезался стеклом, когда убегал, и, возможно, собака его покусала. Во-первых, на теле Муркина никаких травм и повреждений не нашли, во‐вторых, анализ показал, что в квартире Разумова кровь не его. Отпечатков-то Муркина, конечно, предостаточно… Но ведь он там жил. Придется отпускать. Кто ж у нас тогда подозреваемый? Кстати, следственный эксперимент показал, что убийцей могла быть и женщина. Удавление в обоих случаях проделывалось таким способом, что большой физической силы не требуется. Почерк преступления очень схож и в случае Красухина, и в случае Разумова. Эти два дела мы правильно связываем. Колпачкову надо тоже проверить. И с работниками музея поговорить.

– Анатолий, – осторожно заговорил Анисин. – Ты помнишь, я просил тебя в архиве разыскные мероприятия произвести? У нас ведь была вторая версия. Мотив мог быть и другой, не ревность. А сейчас эта версия развитие получила благодаря нашей работе с сотрудниками музея. Мотивом могли стать поиски картины Врубеля, пропавшей здесь, в Талашкине, сто лет назад. По официальным данным, она сгорела. – И Анисин рассказал майору все, что Шварц узнала от Татьяны Викторовны и от Кристины.

– Да, параллель с похоронами князя подозрительна. Бумажка эта во рту очень напоминает цигарку… Возможно, действительно поза смоделирована с князя. Убийцы часто обладают извращенным воображением. Насчет картины проверим. Считается, что картина Александра Тиунова? Я уточню, делал ли он запросы.

– А запрос в архив о подозреваемых?

– Запрос в архив я, конечно, подавал тогда же. Но потом столько дел навалилось, выплыла новая версия, что я и забыл. Теперь надо расширить число подозреваемых. А заодно подать запрос и на Нестерук. Проверим версию о поисках сгоревшей картины. И заодно уточним, сгорела ли она. – Демин вновь принял обычный свой уверенный вид, приосанился. – Кстати, возможны и другие мотивы. Кого-то может не устраивать реставрация храма в принципе. Тут надо обратить внимание на сотрудников музея и служителей церкви. Кажется, в Бобырях церковь есть?

Для Лели этот пустой день был мучителен. Почему так медлительны полицейские?! Нужно что-то предпринимать! Во-первых, необходимо проверить версию с картиной. Поехать, что ли, самой в архив? Нет, Демин узнает быстрее – ему там обязаны все показать, а ей станут чинить препоны: зачем ей это да почему… И платить за справки частным лицам дорого, а она теперь пенсионерка, экономить надо… Пусть Демин сам!

И все же ей хотелось действовать. Во время отдыха на озере Леля чувствовала себя неуютно, не понимая причины, с удивлением замечая, что ведь объективно все хорошо: и погода прекрасная, и Сережа развеселился, и Мила довольна. Даже Кристина не казалась слишком «готической» – впрочем, она вообще в сторону нормы изменилась с тех пор, как стала с Лелей и Милой общаться. То ли повзрослела, то ли просто ей раньше не хватало для общения понимающих ее и внимательных к ней людей. На озере они очень оживленно беседовали с Милой о Камю.

И только Леля в этот приятный солнечный день чувствовала себя не в своей тарелке. Желание поскорее понять и раскрыть непонятное – в данном случае преступление – все же преобладало надо всем.

Вечером, ложась спать, Леля решила, что завтра обязательно сходит в Раздорово. Надо поговорить с Леной и дедом Матвеем. Расспросить о прабабке, узнать, была ли у нее какая-нибудь картина. В конце концов, молока совсем мало осталось!

На следующий день после завтрака она заявила, что идет в Раздорово. Предъявила, конечно, только последний аргумент.

– Как мало?! – всплеснула руками Мила. – Еще с поллитра есть! Сереже хватит. А взрослым каждый день молоко вредно!

Однако Леля настояла на своем. Она сходит, ей не трудно. И творог тоже купит.

– Ждите! Приду, поедим свежего творога со сметаной и, может, опять на озеро сходим.

В рюкзак она загрузила тяжелую трехлитровую банку с крышкой, пол-литровую баночку для сметаны и еще металлический контейнер для творога.

– Не тяжело? Не набирай много! – возразила было Мила, но Леля ответила, что нормально, не тяжело. Все принесет. Ждите.

На самом деле до Лены Колышкиной она не дозвонилась и не была уверена, что продукты для нее найдутся (их всегда заказывали заранее), но Миле этого не сообщила. А то опять удерживать начнет. Почему-то Леле очень хотелось сегодня в Раздорово.

Вышла она не рано, почти в десять часов. Солнце уже начинало припекать, и Леля надела шляпу. Идти было недалеко, дорога знакомая и, в общем, приятная. Вот заканчивается Талашкино – по обе стороны дороги две высохшие чаши бывшего озера, поросшие бурьяном и борщевиком. Вправо дорога на Фленово, а влево – на Раздорово. Во Фленово туристический автобус повернул. А на Раздорово дорога совсем пустынная, ведет вверх и довольно узкая.