— Паша, — тихо позвала Женька, когда они подошли к машине. — Почему ты так сказал?

— Что сказал? — буркнул он, старательно пряча глаза.

— Ну… что мы, может быть, в последний раз видимся, — на последних словах голос ей изменил, и она всхлипнула. — Что-то случилось?! Что-то страшное?! Ты не молчи, скажи мне!!!

— Я не люблю женских слез, — предостерегающе поднял он руку.

— Прости, — дрожащими пальчиками Женька промокнула глаза. — Я не хочу, чтобы ты так уезжал…

Судорожно вздохнув, Павел привлек девушку к себе и с силой сжал в объятиях. Тепло ее тела понемногу растопило ледяную стену, которую он упорно пытался воздвигнуть между собой и ею. Уткнувшись в нежную шею, он начал говорить. Слова, срывавшиеся с его языка, давались ему с трудом. За всю свою жизнь он и половины не сказал ни одной женщине, но не сказать их ей он не мог.

Глотая слезы, нескончаемым потоком бежавшие по ее щекам, Женька слушала этого сурового на первый взгляд мужчину и чувствовала, что освобождаясь от гнетущего чувства одиночества, в котором он добровольным изгнанником жил все эти годы, Павел изливает на нее всю силу своей нежности, всю невостребованность любви.

— Что бы ни случилось, запомни это, Женька! — дрожащим от волнения голосом произнес он напоследок. — Я никогда не был так счастлив! Никогда!!!

С трудом оторвавшись от девушки, он впрыгнул в джип и уехал, оставив ее одну под раскидистыми ветвями. Боль сжала ее сердце цепкими лапами, впиваясь все глубже и глубже гнетущим чувством грядущей беды.

— Заходи, дорогой! — радушно раскинул руки Джон, приветствуя гостя.

Павел потоптался на пороге и, подозрительно метнув взгляд в застывших охранников, прошел на середину комнаты. Приветствие его, мягко говоря, озадачило.

Когда Рябой встретил его на блокпосту, то он ожидал всего чего угодно, но только не накрытого к обеду стола и не разнаряженной Ляльки. Она сидела и хлопала длинными ресницами, призывно постукивая наманикюренными пальчиками по дивану рядом с собой.

— Не понял… — бормотнул тихо Павел, в упор глядя на девушку. — Ты чего здесь делаешь?..

Джон, не дав ему опомниться, обнял и повел к столу.

— Ты выпей с дороги, — принялся суетиться он. — А то сразу с расспросами.

Павел опрокинул рюмку водки и, не поморщившись, отправил следом тонкий ломтик окорока. Жидкость приятно полыхнула внутри огненной дорожкой.

— Хороша?! — догадливо похлопал его по плечу бывший наставник. — Ты присядь…

Опустившись на подставленный охранником стул, Павел прищурился и в упор посмотрел на Джона. Тот глаз не отводил, что тоже было неплохим признаком. Не говоря уж о Ляльке, которая выставила напоказ длинные ноги и бесстыдно перекидывала их одну на другую. У Джона такой порядок — если человеку хочет угодить, он подставит ему самую лучшую девочку. Пусть Лялька была не самой лучшей, но если учесть, что ее пришлось забрать из больницы и привести в божеский вид, то Джон расстарался не на шутку.

— Ты пей, Паша, кушай! — видя настороженность гостя, вновь засуетился хозяин.

Уставленный яствами стол отвечал самым придирчивым требованиям. Накрыто было на три персоны.

Нацепив на вилку маринованный грибок, Павел еще раз скользнул взглядом по Ляльке. Та зарделась от удовольствия и еще раз перебросила ногу на ногу, открыв его взору узкую полоску нежной кожи между трусиками и ажурной резинкой чулок.

«Вот шалава!» — качнул Павел головой, против воли задержав взгляд на ее ногах чуть дольше, чем ему хотелось бы.

Воображение тут же услужливо подсунуло ему картину их последнего свидания. Когда эти ножки страстно обвивали его талию, а ручки судорожно цеплялись за плечи. Словно почуяв его настроение, Лялька встала и грациозной походкой приблизилась к мужчинам.

— Здравствуй, Павлуша! — низким голосом выдохнула она, одновременно выпуская густой клуб дыма в их сторону. — Не скучал?..

Павел недовольно поморщился, но промолчал, лишь слегка кивнув на ее приветствие. Последний вопрос он решил пока оставить без ответа. Его занимало сейчас одно — чем вызвано такое хлебосольство со стороны Джона. Тот без устали сыпал бородатыми анекдотами и наливал рюмку за рюмкой.

— Ты кушай, Павлик, кушай! — раз за разом повторял он, пододвигая обильно заваленные снедью тарелки в его сторону. — Разговоры лучше вести на полный желудок…

«Ага, вот это уже ближе к теме, — метнул Павел в его сторону настороженный взгляд. — Интересно, что же ты мне уготовил на этот раз?.. Уговаривать будешь или извиняться?..»

Словно отвечая на его немой вопрос, Джон отложил вилку в сторону и, поставив локти на край стола, задумчиво произнес:

— Ты меня, Павлуша, извини. Зол я на тебя был в нашу прежнюю встречу… Но сейчас все в прошлом.

— И что? И заказ свой отменил? — недобро прищурился Павел, на всякий случай тронув пистолет под ремнем брюк.

— Так не было никакого заказа! Господи боже мой! — непонятно чему обрадовался Джон, хлопнув себя по ляжкам. — В том-то все и дело! Я тебя не заказывал!

— Тогда кто меня вел прошлой ночью? — Павел недоверчиво качнул головой. — Что-то темнишь ты, Джон…

— Кто тебя вел, не знаю! — Джон ударил себя кулаком в грудь. — Но думаю, что скоро все выясним.

Он вскочил со стула и, нервно меряя шагами гостиную, принялся обстоятельно рассказывать ошалевшему от такого поворота событий Павлу всю подноготную их неприятностей.

— Значит, говоришь, баба? — задумчиво переспросил Павел, когда Джон уселся напротив, закончив свой рассказ. — А зачем ей это нужно? Хотя…

— Что?! — Джон перегнулся над столом и впился взглядом в сидящего напротив. — Между нами не должно быть недоговоренностей…

— Та девушка… Помнишь, я искал ее? — Павел проигнорировал нервно вздернутую бровь Ляльки и продолжил: — Мне кажется, что здесь все как-то завязано на этом. Как, я еще не пойму, но…

— И не надо, — перебил его Джон, вновь наливая водки. — Мы уже занимаемся этой проблемой. Так что тебе не стоит забивать голову, а займись-ка ты, дорогой, нашими делами. Признаюсь, они пришли в упадок. Особенно после того, как сгорели наши ларьки…

— Твои ларьки, — поправил его Павел.

— Пусть так, но наш с тобой заводик приносил неплохие дивиденды, а сейчас его пришлось прикрыть… Так что нам с тобой есть над чем подумать…

— Ты знаешь, я уже подумал… и решил. — Павел встал и, приставив стул вплотную к столу, обрушил на подельника неожиданную новость: — Я отхожу от дел.

— Что?!

— Ты не ослышался… — Павел медленно пошел к двери, не забывая следить краем глаза за телодвижениями охранников. У выхода он на мгновение остановился и, криво усмехнувшись, обронил: — Я даже не требую с тебя своей доли… Пусть это будет моим прощальным подарком.