— Ну да. Тебя это удивляет?

Значит, отец бросил и его мать. Получается, помимо кровной связи, нас объединяет еще и общая потеря. Хочется обнять Бобби, прижать его к себе, но я сдерживаюсь. Интересно, почему он решил найти меня раньше, чем своих биологических родителей?.. Или он уже нашел их, и они его отвергли? Ладно, всему свое время.

Бобби продолжает рассказывать мне о своей жизни. Семья переехала в Лестер, когда он был совсем маленьким. У него два старших брата и сестра, все неусыновленные. В школе учился средне, но всегда любил родной язык и литературу, поэтому и стал журналистом. Мечтает путешествовать по миру и копит на это деньги.

А потом он спрашивает обо мне, и я предлагаю краткую, хорошо отредактированную историю. Бобби слушает очень внимательно, так же, как я его. Впрочем, рассказывать мне особо не о чем. Он в свои годы сумел добиться гораздо больше, чем я. И, что удивительно, это вызывает у меня не зависть, а гордость.

Слушая Бобби, вспоминаю об отце. Мне открылась страничка его жизни вдали от меня. Интересно, сколько еще нас таких, единокровных братьев и сестер, он создал и бросил? Возможно, мы проходим друг мимо друга на улице и даже не догадываемся о тайной связи между нами… Я хочу знать, что Бобби выяснил об отце.

— Я много думала об отце все эти годы, — начинаю я. — И до сих пор по нему скучаю. Ты когда-нибудь пытался его найти?

Бобби смотрит на меня озадаченно.

— Отца? — переспрашивает он.

— Да. Ты родился примерно в то время, когда он бросил меня и маму.

— Понятия не имею, кто мой отец, — отвечает Бобби, и теперь наступает моя очередь недоумевать.

— Тогда как же мы связаны?

— У нас одна мать.

Я откидываюсь на спинку стула.

— Мать? — повторяю. — Слушай, похоже, тут какая-то ошибка. У нас может быть общий отец, но не мать.

— В моем свидетельстве о рождении так написано.

— Это исключено.

— Смотри сама.

Он открывает сумку и вынимает пухлый коричневый конверт, набитый бумагами. Роется там и протягивает мне свидетельство, выданное в Нортхэмптоне. В графе «Отец» значится «неизвестен». Зато указана мать — Маргарет Симмондс. Возраст совпадает, вместо профессии прочерк.

— Не может быть, — не верю я.

Бобби пожимает плечами.

— Я искал ее в списках избирателей и обнаружил здесь, в Нортхэмптоне. Оказалось, у нее дочь. Полез в «Фейсбук» и нашел тебя, потому что не знал, как отнесется ко мне Маргарет. Извини, что втянул тебя.

— Бобби, — говорю я твердо, — я бы знала, если б моя мать была беременна и родила еще одного ребенка. Такое не скроешь.

И тут же вспоминаю, как сама скрывала свою беременность до последнего дня, когда начались схватки. Могла ли мать поступить так же? А ведь это было бы не так уж и трудно: именно тогда мой мир рухнул, погребая меня под своими останками. И тот непонятный случай с антидепрессантами, которых не оказалось в медицинской карте… Неужели мама накачивала меня наркотиками ради того, чтобы скрыть свою беременность?

Я еще раз, более внимательно изучаю свидетельство и замечаю такое, от чего внутри меня разверзается пропасть. Дата рождения Бобби совпадает с той, которую я никогда не забуду. А когда читаю имя, данное ему при рождении, мое сердце замирает, словно я лечу с вершины небоскреба. Дилан Симмондс.

— Дилан? — выдыхаю я.

— Ну да. Имя, данное мне при крещении. И все из-за него с детства звали меня Бобби. Ну, Боб Дилан, ты же понимаешь.

Мы оба ошибались. Бобби не брат мне. Бобби — это Дилан. А Дилан — это мой сын, а не потерянная дочь, по которой я тосковала все эти годы.

Два года назад

Мой мозг взрывается от злости, растерянности и ликования одновременно. Если это не изощренная, жестокая афера и свидетельство о рождении Бобби не является подделкой, значит, дочери, которую я оплакивала двадцать два года, никогда не существовало. Был сын, и он до сих пор жив. Он не умер, как сказала мне мама. Неужели это правда? И как мне теперь с ней жить?

Я прихожу домой и как можно тише закрываю входную дверь, чтобы не сталкиваться с мамой, пока мысли хоть немного не успокоятся. Но она все слышит и кричит из кухни:

— Это ты, Нина?

— Да, — отвечаю я напряженно.

— Ты сегодня поздно.

— Доставку книг задержали, — вру я.

С кухни доносится звон посуды и шум воды.

— Если хочешь, в мультиварке осталось тушеное мясо. А в холодильнике яблочный десерт — немного просроченный, но вроде нормальный.

Она говорит благодушно и слегка нараспев, будто ничего не произошло. Будто все совершенно нормально. В ее мире — возможно. А вот мой сегодня перевернули с ног на голову. Со мной обращались как с вещью, а я даже не подозревала… И от этого становится так горько и обидно, что я готова резать себе вены, лишь бы унять внутреннюю боль.

Меня бросает в ярость от одного звука ее голоса. И все же я сдерживаюсь. Чтобы вынести приговор, нужны сухие, неопровержимые факты. Нужно вернуться к началу.

Мать появляется в коридоре, вытирая мыльные руки о фартук. Я должна узнать, что скрывается за этим привычным фасадом.

— Что-то случилось? — спрашивает она.

— С чего ты взяла?

— Ты белая, как призрак. Что-то болит?

— У меня начинается мигрень.

— Девочка моя, — квохчет она. — У тебя не было мигрени уже много лет. Что могло ее спровоцировать?

— Наверное, лампы дневного света в подвале. Мне пришлось там сегодня много работать.

— Ты что-нибудь приняла? У меня где-то аспирин…

Мать поворачивается ко мне спиной и направляется к шкафу, где хранит лекарства. Полка внутри забита коробками и флаконами — ни дать ни взять мини-аптека.

Из последних сил сдерживаю гнев, чтобы не схватить первый попавшийся под руку предмет — да хоть чайник — и не запустить ей в затылок.

— Да, я выпила таблетку… Мне надо прилечь.

Не дожидаясь, пока она ответит, спешу вверх по лестнице, боясь потерять контроль.

Лишь оказавшись у себя в спальне и заперев дверь, разжимаю кулаки. Первая моя мысль о Бобби. «Бедняга, — думаю я, — он, должно быть, сейчас совершенно сбит с толку». Как только я поняла, что он мне не сводный брат, а сын, я запаниковала, неловко извинилась и поспешила прочь без объяснения причин. Груз свалившегося на меня открытия оказался слишком велик. На прощание я пробормотала, что причина моего бегства не в нем, и пообещала скоро написать. Даже не дала ему возможности ответить, прежде чем скрыться. Но я обязательно все ему объясню, как только разберусь сама.