– Почему вы так на меня смотрите?

– Влюбилась, – ляпнула она и чертыхнулась про себя, поняв, что действительно неприлично долго таращится на него.

– Не вздумайте! – отрезал Ярослав, и Катя даже обиделась. Она что, такое страшилище, что его напугала даже призрачная перспектива ее интереса?

– Вы не в моем вкусе, – буркнула она и выхватила из его руки протянутый «завтрак». Ярослав только усмехнулся и надорвал упаковку на своем батончике.

Она машинально пожевала сухие хлопья, не чувствуя их вкуса, и с трудом проглотила. И только когда полезла в свой рюкзак за бутылкой с водой, вспомнила, что забрала из дома остававшиеся нарезки.

– Лучше вначале съесть колбасу, – продемонстрировала Катя пластиковую упаковку. – Пока не испортилась.

– Не успеет. Оставим на обед.

– На обед! Обедать я собираюсь дома и… вообще, – ее отчаяние погасло так же мгновенно, как и вспыхнуло. Катя снова тяжело вздохнула и зачем-то призналась:

– Вы правы, мне действительно приснился кошмар. Причем, похоже, это уже серия снов на одну тему. Никогда со мной такого не было. Странно очень…

– Здесь многое странно, если вы еще в этом не убедились. Что за сон? – спросил он с нарочитым безразличием, чем и выдал жгучее любопытство. Впрочем, о чем им еще разговаривать? Не обсуждать же финансовую ситуацию на бирже!

– Это была череда снов про одну девушку из прошлого.

Опуская ненужные подробности, Катя рассказала про красавицу-травницу. Ярослав не перебивал, но когда услышал про то, как враг надругался над девушкой, крепко сжал свой батончик. Крошки высыпались ему под ноги, но Ярослав этого не заметил.

– А дальше что было? – отрывисто поторопил он, когда Катя, ошеломленная увиденным, замолчала. Она скользнула взглядом по его профилю, который уже не скрывала темнота, и снова отметила про себя сходство Ярослава с мужчиной из ее снов. У Ярослава лицо было скульптурнее, красивее, он не носил бороды, и у левого виска оказался шрам, на который Катя раньше не обращала внимания, но все равно сходство поражало.

– А дальше… Эта девушка родила. Дочь. Белокурую.

– От надругавшейся над ней… твари.

– Нет. Путник так ничего и не понял. Увидел, что у малышки белые волосы, и ошибочно решил, что родилась она от насильника. А Олеся не призналась, что…

– Как ты сказала?! – Ярослав резко развернулся к ней, его лицо исказила болезненная гримаса, и он внезапно снова обратился к Кате на «ты».

– Что дочь родила не от негодяя. Олеся была беременной до того, как ее…

– Олеся?!

Он внезапно сжал запястья Кати.

– Откуда ты это знаешь?!

– Приснилось! Говорю же, сны слишком странные… Мне больно!

– Извини, – опомнился Ярослав, выпустил ее руки и, вскочив на ноги, заходил взад-вперед. Катя испуганно следила за ним, растирая запястья. С чего он так взвился?

– Повтори все еще раз!

Он остановился так же резко, как и вскочил, и нервно взъерошил темные волосы. Глаза его горели странным блеском, и в этот момент Ярослав показался Кате еще красивее. Или это на нее так подействовали сны – чужая любовь к похожему мужчине?

– Что Олеся скрыла от Путника?

– Что дочь от него. А не от этого, как его, бездушника.

– Бездушного, – машинально поправил Ярослав, тем самым лишь подтвердив ее подозрения, что он знает о происходящем гораздо больше, чем хочет показать.

– Ну да, именно… Олеся была уже беременной, когда ее изнасиловали.

– Проклятье… – Ярослав снова запустил пальцы в волосы, постоял так пару мгновений, а потом скомандовал:

– Идем!

– Куда?

– Хрен его знает! Туда, куда нас выведет этот чертов путь.

– Говоришь, не знаешь, как тут оказалась? – переспросил Глеб, исподлобья глядя на Соню. Она мотнула головой и опустила взгляд. Кошмар не заканчивался, хоть в первый момент, увидев мужчину, Соня обрадовалась.

Как «гости» набрели на домик, прояснилось быстро. Глеб возвращался с сыном в столицу, но Валя что-то увидел в окно и разнервничался. Выскочил из остановившейся машины и помчался в лес. Оказывается, мальчик услышал сидевшего на дереве кота, который орал так, будто извещал о конце света. Животное забралось невысоко, поэтому Глеб сумел его снять. Кот сильно пах бензином и натерпелся страха, но на руках быстро успокоился. Уже смеркалось, и Глеб решил поторопиться. Хоть они и зашли недалеко, но темнота черной паутиной опутала макушки деревьев. Одной рукой крепко прижимая к себе «бензинового» кота, а другой стискивая ладонь сына, он направился к машине. Путь оказался долгим, а дорога все не показывалась. Лес густел, темнота становилась непроницаемой. Глеб начал паниковать, проклиная кота и вынужденную остановку, но Валя проявил неожиданное спокойствие. Выбрав лишь ему ведомое направление, сын с упрямой уверенностью куда-то вел отца. Возможно, необычный ребенок что-то почувствовал, поэтому Глеб спрятал присмиревшего кота за пазуху, включил на телефоне фонарик и последовал за Валей. Так они дошли до поляны, которую разделял на две неровные части ручей. Мальчик не колеблясь вступил в воду и позвал за собой отца. Так дорога и привела их к покосившейся старой избе, в которой оказалась Соня.

– Я ничего не знаю! Я искала кота и очнулась здесь!

Соня погладила жмущегося к ее ноге Ваську. Хоть что-то хорошо в этой ситуации: ее любимец жив и здоров, проклятый Король ничего ему не сделал.

– Хм…

Глеб поднялся и сделал круг по комнатке. Валя весь разговор не сводил с Сони пугающе ясного взгляда. Внезапно мальчик встал и вышел из комнаты.

– Валя? – бросился за ним Глеб. Так странно, он с сыном мог выходить из комнаты и возвращаться, Соня же оставалась в плену.

– Нашел какую-то старую корзину и разглядывает ее, – пояснил Глеб, вернувшись. Темнота за окном начала рассеиваться, но вязкие тени по-прежнему опутывали стволы. Соня машинально подумала, что нельзя оставлять ребенка без присмотра: как бы не вышел наружу. Лес в этот раз не казался ей безопасным, в нем будто пряталось что-то страшное, темное и чужеродное.

– И все же непонятно, как ты тут оказалась, – в очередной раз завел пластинку Глеб.

– Так же, как и вы, – сердито огрызнулась Соня. Глеб отказывался верить, что она не может выйти из комнаты, а когда убедился, что она не врет, засыпал вопросами.

– Ладно, ладно, не заводись.

Он вытянул шею, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате, затем хлопнул ладонью по сундуку, который они не смогли открыть, развернулся и внезапно спросил:

– Значит, это ты столкнула мою жену в воду?

Соня дернулась, как от пощечины, и в ужасе вытаращилась на Глеба. Ее реакция лучше всяких слов подтвердила ее вину.