Об интерпретации великого символа Освобождения. Нынешняя ситуация воспринимается как кризис в первую очередь людьми, ориентированными на духовные ценности, на высшие Смыслы бытия. Но есть большая часть человечества, которая считает реальными ценностями только материальное благосостояние, непрерывные удовольствия и развлечения, уход от любых усилий, борьбы, преодолений. Эта часть воспринимает торжество бездуховности вовсе не как кризис, а как победу реального взгляда на вещи, победу над опасными мечтателями.

Великий символ Освобождения духовные учителя человечества и святые понимали как освобождение от рабства человека своим плотским вожделениям, от «плена» своим человеческим низменным инстинктам. Лидеры современного либерализма приветствуют Освобождение как отказ от ответственности, от любых религиозных или идеологических запретов, от институтов государства, церкви и идеологии. Цели этих институтов не укладываются в получение награды «здесь и сейчас».

В социально-политическом плане современная идеология либерализма сводится к антигосударственности. Ее главная ценность – права человека, причем под человеком имеется в виду индивидуум. Ценность государства, как и любой надличностной сущности определяется только тем, насколько оно является средством для реализации целей и ценностей индивида. За государством признаются только обязанности. Наоборот, об обязанностях индивида перед государством, идеологией, любыми традициями и другими надличностными сущностями обычно не говорят. Теория цивилизаций свидетельствует, что это признак упадка цивилизации.

Первые признаки надлома и ослабления великих идеологий XX века (только намного позже он перешел в стадию духовного упадка с дискредитацией всяких надличностных смыслов) появились как реакция на беспрецедентное подчинение личности государству и подавление духовной свободы в странах фашизма и коммунизма. Интересно, что наиболее глубокими идеологами новой религии Свободы были властители дум «молодежного бунта» 60-70-х годов наиболее глубокие философские критики капитализма Эрих Фромм и Герберт Маркузе (один из основателей неомарксизма). Они – представители знаменитой Франкфуртской школы, в трудах которой наиболее ярко и последовательно проявилась в 1950-1960-е гг. тенденция протеста, бунта против углубляющегося разделения труда и рационализации всех форм жизни индустриального общества. Важнейшим объектом критики для этого направления служит проблема отчуждения людей от природы, «друг от друга и отчуждение от самого себя» (Т. Адорно).

Маркс использовал это понятие для характеристики производственных отношений при капитализме и в любом классовом обществе. А разрешение проблемы видел в построении бесклассового общества. Теодор Адорно, Герберт Маркузе вполне обоснованно переводят ее в регистр, в первую очередь, проблем духовно-идеологических. И они в число отчужденных от человека общественных сил и тенденций развития современной цивилизации включают и все общественно значимые идеологии, которые составляют опору сложившейся социально-экономической и политической системы.

Классики марксизма отвергали идеологию капитализма, чтобы поставить на ее место идеологию коммунизма и социализма. Лидеры Франкфуртской школы отвергают любые идеологии, требующие дисциплины подчинения человека надличностным социально-экономическим структурам и рационально-волевым установкам.

Г. Маркузе в своей известной работе «Эрос и цивилизация» поясняет свою критику индустриального общества с помощью фрейдовских категорий стремление к жизни (Эрос) и стремление к смерти (Танатос). Последнее З. Фрейд интерпретирует как «принцип реальности», т. е. как психическую силу, противостоящую асоциальным бессознательным (в основном сексуальным) желаниям и инстинктам, стремящимся проникнуть в сознание и мешающие преодолеть, удалить «страх смерти». Эта сила вытесняет их обратно в бессознательное. Маркузе связывает Танатос со стремлением индустриального общества к покорению природы, к созданию бесконечного количества техники, автомобилей, тракторов, танков. Этим измеряется уровень жизни. Цивилизация превращает стремление к жизни в «принцип удовольствия», а стремление к смерти – в «принцип производительности».

Общество должно освободиться от этой «репрессивной реальности». В качестве пути освобождения оба мыслителя указывают Великий Отказ. Г. Маркузе призывает к освобождению личности от общественных отношений – политических и социальных, освобождению творческих способностей человека – фантазии, воображения, утопического мышления, чувственного и мистического опыта от подавляющего доминирования рационального знания, к окончательной эмансипации «принципа удовольствия» и «ликвидации принципа реальности». Т. Адорно предлагает личное неподчинение отдельного человека законам существующей социальной реальности. Его программа преобразования этой реальности – ее неприятие, неединство с ней, путь невключенности в систему. Как ни удивительно, эта утопия имела большой успех. «Бунт молодежи» и ее контркультура, «секс, рок, наркотики» изменили лицо Запада.

Э. Фромм констатирует, что фактически усилия всей социально-философской мысли нового времени от протестантизма до Канта направлены на замену явной, внешней власти регламентаций со стороны общества – властью внутренней, интериоризованной. Эта «внутренняя власть» есть нравственность, долг, совесть, ответственность, или «суперэго». – И видите ли, человека, обремененного долгом, совестью, нравственностью, считают свободным!? Э. Фромм разъясняет, что это вовсе не «замена», а подмена, не свобода, а подавление – «подавление своих естественных наклонностей, своей человеческой натуры, установление господства над одной частью личности – над собственной натурой – другой части личности – разума, воли, совести» [3, с. 144]. Дальше выясняется, что «подавляемая человеческая натура» – это, в первую очередь, спонтанные эмоции, в более широком смысле – любая спонтанная деятельность индивида.

Э. Фромм уверен, что именно спонтанная активность, «не обусловленная некритическим восприятием шаблонов» вылечит индивида «от расщепления личности» (на волю и интеллект, с одной стороны, и спонтанные эмоции – с другой), даст возможность объединиться «с миром, другими людьми и с природой». В наиболее известном своем произведении «Бегство от свободы» он пишет: «Важна деятельность, а не ее результат… Жизнь не нуждается в оправдании (успехом или чем-либо еще). У жизни есть лишь один смысл – сама жизнь… Человек не должен быть подчинен чему-то более высокому, нежели он сам… Свобода победит, если целью и смыслом общества станет индивид, его развитие и счастье» [3, с. 218–220].

Вот оно, сладкое слово «Свобода». Цветы такой свободы расцвели особенно пышно к концу XX века в форме теории деидеологизации в политике и постмодернизма во всей культуре. Плоды этого древа Свободы особенно хорошо знакомы современным россиянам. Они лучше, чем кто-либо другой (и лучше, чем Э. Фромм), знают, что такое «спонтанная активность», которую не «подавляет» ни долг, ни совесть. Это тот самый криминалитет, который грабит и убивает, потому что разрушилась система ценностей советского общества и «некритически воспринимаемых шаблонов» поведения (по Э. Фромму).