Большая Яшма имела две большие природные гавани: одна на востоке, дававшая естественное укрытие в темный сезон, и одна на западе для светлого сезона, когда шторма приходят с востока. По мере роста населения и важности острова, по обе стороны построили волноломы, чтобы обе гавани можно было использовать круглый год. После нескольких захватов, которые не затронули Хромерию, но очистили Большую Яшму кровью и огнем, остров полностью окружили стеной. Она имела толщину в тридцать шагов и высоту в двадцать и сейчас в основном использовалась городскими властями для отслеживания и пресечения преступлений внизу на улицах.

Гэвину было нужно на Малую Яшму, но он не смог бы причалить в единственной, не столь большой гавани острова, чтобы не попасться на глаза шпионам из всех Семи Сатрапий. Даже у Тиреи есть шпион, который следит за персонами, достаточно важными, чтобы напрямую причалить здесь. Потому он прошел между двумя островами. Между клыками дугообразной гавани Малой Яшмы находился Батарейный остров. Гарнизон его всегда составляли не более двадцати человек, и на посту всегда находились двое извлекателей, поскольку к острову якобы было рискованно причаливать при приливе чуть выше обычного и ветре чуть сильнее штиля. Это было мерзейшее назначение, от которого не удавалось увильнуть даже Черной Гвардии. Считалось, что у Белой есть черный список высокоранговых гвардейцев Хромерии, чтобы преподать урок смирения определенному классу людей, склонных к излишней наглости – для их же собственного блага.

И действительно, Белая и Черный использовали назначение на Батарейный остров в качестве наказания, но лишь для доверенных солдат. Выдумка звучит лучше, если она наполовину правда. Когда другие солдаты торговались назначениями – я возьму твое дежурство на Батарейном острове на той неделе, если ты возьмешь мое дежурство на выходных, – начальник караула запоминал имена всех, кто менялся. За ними тщательно следили, пока они были на посту, и еще тщательнее потом. Шпионы наверняка проникли на остров, стратегически важный по весьма утилитарным причинам, но пока еще ни один – была уверена Белая – не понял истинной важности Батарейного острова.

Среди волн прибоя на высоком приливе Гэвин подвел плоскодонку к острову с тыла. Создав множество весел, он куда лучше ее контролировал, чем обычную лодку, но все равно непросто было поравняться с причальными тумбами, построенными в старину, чтобы поднять судно даже во время шторма. Конечно, их заметили, и двое черных гвардейцев – им всегда поручалось принимать лодки – приветствовали их.

Эти двое, два осанистых брата с черной как уголь кожей, тут же узнали Гэвина. Каждый поднял руку – не в приветствии, а давая Гэвину неподвижную цель. Он направил суперфиолет в каждую ладонь, закрепил его там, а затем бросил моток зеленого люксина вдоль этой стабильной нити. Люксин развернулся как канат и прилип к руке каждого великана. Гэвин закрепил противоположные концы на лодке двумя маленькими шариками красного люксина. Люди умело подтянули суденышко. Лодка дрожала, неуклюже поднимаясь из волн на стапели и гладко скользя вверх.

Командир Железный Кулак, старший брат, заговорил, как всегда, первым:

– Господин. – Он глянул на потрепанную одежду Гэвина. Это «господин» было лаконичным эквивалентом «Конечно, я вас узнал, но если это маскарад, то мне хватит мозгов его не раскрывать. Как вас называть сегодня?».

– Мне нужен черный гвардеец, чтобы доставить Кипа в Хромерию, командир. Я рассказал ему о потайном туннеле, кстати, так что приглядывайте за ним.

Оба мужчины выслушали это в недовольном молчании.

– Надо подождать низкой волны, чтобы… – начал Трясь-кулак.

– Немедленно, – не повышая голоса, ответил Гэвин. – Он должен пройти через Трепалку. Спешки нет, завтра будет в самый раз. О результатах отчитайтесь Белой. Скажите ей, что Кип мой… племянник.

Брови Железного Кулака взлетели, Трясь-кулак выкатил глаза. Кип был ошарашен.

Гэвин глянул на мальчика, но тот вдруг сконфузился.

– Встретимся завтра, – сказал Гэвин. – Все будет хорошо. В конце концов, ты моя кровь. – Он хмыкнул.

Кип смотрел растерянно.

– То есть вы не… то есть я не ваш, э, бастард? – Кип был сбит с толку этим внезапным отрицанием.

– Нет-нет-нет. Я не отказываюсь от тебя! Когда я говорю – племянник – все знают, что это значит. Просто это более вежливо. А там, где замешана Белая, следует быть вежливым.

Железный Кулак кашлянул. Он умел кашлять многозначительно.

Гэвин в ответ тоже посмотрел на него многозначительно. Железный Кулак поправил свою клетчатую парийскую куфию, словно невзначай.

– Но откуда люди будут знать, что я на самом деле не ваш племянник? – спросил Кип. Он по-прежнему сжимал люксиновое весло, сделанное для него Гэвином.

– Оттуда, что они будут делать деликатную паузу и не называть твоей фамилии. «Это Кип… племянник Призмы». Не «это Кип Гайл, племянник Призмы». Понял?

Кип сглотнул.

– Да, господин.

Гэвин посмотрел через бухту на Башню Призмы. Ему было неприятно, что он отсутствовал накануне. Его комнатная рабыня Мариссия выкрасила хлеб и бросила его пленнику, и он мог ей доверять. Но это не все равно, что сделать это самому. Он обернулся к испуганному мальчику:

– Сделай так, чтобы я гордился тобой, Кип.

Кип смотрел вслед гребущему по волнам Призме в некотором подобии паники. Гэвин так уверенно держал все в своих руках, был так бесстрашен, а теперь он бросил его. С двумя недружелюбными великанами.

Когда Гэвин наконец скрылся из виду, Кип повернулся к воинам. Тот, что был страшнее, Железный Кулак, надевал синие очки с большими овальными линзами, подогнанными близко к глазу. Кип наблюдал, как мужчину наполнил синий люксин, но на фоне его иссиня-черной кожи это было почти незаметно. Белки его глаз сквозь синие очки и без того казались синими, так что пока кожа под его ногтями не стала цвета голубого льда, Кип и не представлял, что черный гвардеец вообще может извлекать.

– Хватай веревку, – сказал Железный Кулак брату. – На которой буй.

Трясь-кулак исчез, оставив Кипа с братом.

– Не знаю, с чего тебе доверили тайну этого острова, – сказал Железный Кулак, – даже если ты его… племянник. Но раз ты теперь знаешь, ты обязан хранить ее, как и все мы, понял?

– Он сделал это, чтобы если я предам, такие люди, как вы, убили бы меня, – сказал Кип. Он вообще умеет держать рот на замке?

По лицу Железного Кулака скользнуло удивление, быстро сменившееся весельем.

– Наш друг – мыслитель, – сказал он. – И в жилах его течет ледяная кровь. Очень кстати.

По «нашему другу» Кип понял, что они здесь даже не называют Призму по имени, даже сейчас, когда вокруг дует ветер и подслушать невозможно. Такой это был секрет.

– Твоя легенда такова – ты и твой хозяин, писец, приплыли на лодке приятеля, чтобы… хммм.