– Не понимаю, о чем вы, Эдуард Васильевич?

– Зайди ко мне, немедленно, – зловеще прошептал прокурор и повесил трубку.

– Слушаюсь, – сказал Егоров по инерции, медленно повесил трубку, вытер капельки пота тыльной стороной ладони и злобно покосился на телефон.

Прокурора он ненавидел и побаивался, но уважал его за тонкий ум и умение добиваться своего любой ценой. Однако в данном случае начальник был не прав. Проблемы появились серьезные, но он, Егоров, их уже решил и собирался сейчас же известить начальника о предпринятых им действиях. Дело Громова достало его окончательно. Поначалу Егорову казалось, что в нем нет ни одной червоточинки. Петухову, первому адвокату Громова, было плевать на результат экспертизы, все шло гладко, не подкопаешься. Потом Громов отказался от услуг Петухова, это было плохо, но не смертельно. Егоров предпринял несколько шагов, совершенно невинных, на его взгляд, и все уладил. Уладил, казалось, так удачно, что деяние Громова обрело смысл и появился наконец мотив, которого не было, – немотивированный приступ агрессии, вызванный снижением дозы прописанного ему препарата. Все было продумано до мелочей: эксперт без возражений выдал ему нужную бумагу, с ребятками, проводившими задержание, он плотно поработал, с сестрой погибшей девушки, единственной свидетельницей, вообще никаких проблем не возникло, она только рада была помочь. Все шло как по маслу. Громова должны были осудить, и даже самый хороший адвокат не смог бы ему помочь. Порадовала и психиатрическая экспертиза, которая показала, что Громов вменяем и отвечал за свои поступки. Это было хорошо, но результат экспертизы не убедил Егорова в том, что Громов – не псих. Он терпеть не мог всех этих «ветеранов», вернувшихся из «горячих точек». Нормальными оттуда не возвращаются. Но это еще можно было бы им простить, если бы они не вели себя так вызывающе, не тыкали бы обычных людей носом в свои боевые заслуги, не обвиняли всех и вся в своих несчастьях. Егоров полагал, что новый адвокат, несомненно, будет требовать дополнительной психиатрической экспертизы для своего клиента, и на этом будет строить тактику защиты. Но, на удивление Егорова, этот московский выскочка сумел зацепиться за процессуальные нарушения – и помог ему в этом эксперт! «Сволочь последняя, – ругался Егоров, – подставил, тварь вонючая, продал за копейку! Хотя вряд ли за копейку, но все равно – тварь! А сестрица погибшей? Предоставили возможность отомстить за смерть сестры, а она не воспользовалась! С чего она-то свою варежку раскрыла? Ну ничего, как раскрыла, так и закроет», – именно об этом собирался рассказать Егоров начальнику. Теперь не о чем беспокоиться, он уже обо всем позаботился, и незачем прокурору так нервничать. Егоров дошел до нужного кабинета, постучался и решительно вошел в дверь.

Однако прокурор явно не разделял надежд следователя по этому вопросу. Он нервно вышагивал по кабинету, то и дело бросая на Егорова такие взгляды, что молодой следователь готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не ощущать на себе этот жуткий, пронзительный, полный ненависти взгляд.

– Эдуард Васильевич, – робко произнес Егоров, – не все так плохо, как вам видится…

– Да? Не так плохо, говоришь? Что ж, я согласен с тобой, все не так плохо, все просто х…во, именно так обстоят дела! Ты разве не в курсе, что областная прокуратура запросила дело Громова? Подозрение у них есть – якобы в нашем городе орудует маньяк, – с угрозой в голосе заявил прокурор, остановившись около Егорова и зависнув своей огромной коренастой фигурой над его головой. – Скоро к нам прибудет следователь по особо важным делам из областной прокуратуры! Велено его принять и ввести в курс дела относительно обстановки в городе. Дело Громова уходит туда, а ты, соответственно, должен подготовить все для его передачи. Но это еще не все. Он имеет полномочия по всем делам ревизию делать, как тебе это нравится? То есть он вообще везде, где пожелает, ковыряться будет!

– Но у нас в городе нет никакого маньяка! – воскликнул удивленный следователь.

– А я тебе про что толкую? Маньяк – это предлог, чтобы, не поднимая шума, все выведать – это и дураку понятно. Таким образом, они легко обходят наш отдел внутренних расследований. Хитрый ход, ничего не скажешь! Теперь они под всех нас копать будут, нарушения процессуальные выявлять, свидетелей по старым делам расспрашивать. Хорошо еще, что по остальным сомнительным делам у нас таких «ляпов» не было, но дело Громова, по которому ты так классически облажался, ставит всех нас под угрозу.

– Что, мы раньше не улаживали подобные дела? В случае чего, дадим на лапу этому, из областной прокуратуры. Все берут. Только дать надо много, чтобы отказаться не смог.

– Все у тебя просто, Егоров. Не возьмет он, знаю я этого Симбирцева, сталкивался когда-то. – Прокурор прошелся еще раз по кабинету, остановился у окна и тихо спросил, не поворачивая головы к Егорову: – С экспертом все утрясли?

– Да, волноваться не о чем, трудно пришлось, я… – гордо начал следователь излагать суть.

– Без подробностей, пожалуйста, – остановил Егорова прокурор. – Хорошо. Как мы с тобой и договаривались, вали все на него. Мол, полагался при ведении дела на данные экспертизы, ничего не знаешь. И запомни: не смей даже думать обо мне, когда будешь с Симбирцевым беседовать! В случае чего, всю ответственность берешь на себя, иначе я тебя даже в кутузке достану и башку откручу – понял?

– Как не понять – понял, – покладисто согласился Егоров. – По этому поводу можете не беспокоиться, Эдуард Васильевич.

– Ладно, верю, – немного успокоившись, сказал прокурор и сел в свое кресло. – А теперь объясни мне, старому дураку, почему главная свидетельница Анна Самарина в суде изменила свои показания? Как ты это допустил?

– Мне и самому хотелось бы знать, Эдуард Васильевич. Но я вчера провел с ней некоторую воспитательную работу, растолковал ей подробно, что к чему, теперь как шелковая будет, – довольный собою, доложил Егоров.

– И как же ты с ней проводил эту работу? – осторожно спросил прокурор.

– Да как обычно, Эдуард Васильевич. Треснул пару раз по роже для профилактики, попугал немного.

– Идиот! – завопил прокурор и стукнул по столу кулаком. – Идиот! Ты все испортил, и теперь тебе крышка, сморчок!

– А что я сделал не так? – испугался Егоров и удивленно посмотрел на прокурора. В голове мелькнула странная мысль, что прокурор ведет себя неадекватно ситуации. Сколько раз они использовали этот прием психологического и физического воздействия на свидетелей, но никогда еще Эдуард Васильевич не высказывал возражений по этому поводу.

– Сколько ни учи дурака, все равно толку не будет, – взяв себя в руки, выдохнул прокурор. – Надо было продолжать гнуть первоначальную линию поведения: мол, спасите, помогите, безвинные гибнут. Ласково надо было подходить и напирать на то, что Громов – убийца и должен сидеть в тюрьме! А теперь что?

– Что теперь?

– Теперь ты настроил ее против себя, при первом удобном случае она тебя заложит с потрохами, и этот удобный случай ей представится очень скоро, как только в город приедет следователь областной прокуратуры!