освещение. Весь первый этаж как будто сразу вырвали из мрака. — Давайте проходите, осваивайтесь. Можно подумать, вы обе здесь впервые. Бр-р-р, вообще-то в доме не жарко. Надо срочно включить отопление, а то околеем и Новый год встретим в образе сосулек, — с этими словами он скрылся из виду. Вадим был из тех мужчин, которые предпочитают не говорить, а делать, — да, сумки я отнесу сам, — крикнул он откуда-то из подсобного помещения.

— В таком случае, я пойду на кухню и поставлю чайник, хорошо? — сказала Вика. Раньше такими вещами обычно занималась Надя, Виктории нравилось появляться на все готовое. Но теперь иначе, и этот дом скоро станет и ее домом.

— Я поднимусь наверх, в нашу, то есть, в ту комнату, которую мы с тобой занимали летом, — пояснила Надежда.

— Конечно, сходи туда. Навести чудесный зеленый диванчик, помнишь его? Я позову тебя на чай.

Надя, не спеша, поднялась по лестнице, прошла по коридору, открыла мозаичную дверь. Ей почему-то совсем не захотелось включать здесь свет, словно с ним могли ожить все воспоминания, и хорошие, и плохие. Хотя они и так уже ожили. Сам приезд в Беляниново всколыхнул в ее душе что-то уже забытое, утерянное. Но было и другое, то, о чем вспоминать она не хотела намеренно, не хотела к этому возвращаться даже в мыслях. Она от всей души надеялась, что прежняя Надежда Андреева в ней не проснется никогда.

— Это очень уютная комната, правда? — на пороге стоял Вадим. Он уже снял куртку, толстый вязаный свитер шикарно смотрелся на нем. Вельветовые коричневые брюки все еще были в снегу, словно в белом инее. Отросшие волосы чуть вились и прикрывали высокий лоб. От этого черты лица его казались более мягкими, как и его выражение. Надя с удивлением еще вчера отметила сходство мимики Вадима и своего мужа. Особенно, привычка поджимать губы, смотреть на собеседника прямо в глаза, тем самым смущая, или неожиданно выдавать улыбку, да еще с такими ямочками на щеках, что точно растеряешься. — Вам с Николя здесь понравится, когда он приедет. Надюша, — Зорин шагнул в комнату, но свет тоже включать не стал, дверь оставалась открытой, а холл был освещен ярко, — я бы хотел тебя попросить, — он замялся, стал топтаться на месте, Надя начала нервничать, не хватало еще и здесь выяснять отношения, когда Виктория близко.

— Вадим… — Надя отошла к окну.

— Подожди, — остановил он ее, сделал шаг, — в общем, я хотел тебя попросить: забудь о нашем вчерашнем разговоре, ну, по поводу несбывшихся желаний, других путей… Все это уже в прошлом. И если у нас не сложилось, значит, так должно быть, ты права. Я, наконец, понял, что нельзя жить прошлым, надо идти вперед и каждому из нас строить свое. Я хочу сказать, — он помотал головой, и вдруг Надя в этом жесте так явно увидела Николая, словно это он сейчас стоял и объяснялся перед ней, — ты теперь не только жена моего брата, ты для меня друг, хороший, добрый, славный. К тому же близкая подруга, любимая подруга, моей девушки, моей Виктории. Я хочу быть рядом с ней, любить ее и быть любимым. Мне кажется, что у меня это получится.

— Я уверена, — Надя облегченно вздохнула. В следующий момент она подошла к Вадиму и нежно поцеловала его в щеку. — У вас, видимо, это семейное: не любите бриться, щетина — просто наждачная бумага, — пошутила она и улыбнулась. Вадим потер щеку.

— Есть такое, — признался он, — но на этом наши недостатки заканчиваются.

— Охотно верю. Виктория однажды сказала, что мужчины вашего семейства — лучшие на свете.

— Вика всегда видит истину. Спасибо, Наденька! — он тронул ее за плечо.

— За что?

— За то, что ты правильно поняла меня. Ты не только красивая, но и умная. Николя — абсолютно счастливый муж.

— Надеюсь, что это так, — она опустила глаза. Вспомнила о том, что за последние двадцать четыре часа что-то произошло в их жизни, его сейчас нет рядом, а по его телефону почему-то отвечает женский голос. И чего теперь ожидать? Если в ближайшее время все не выяснится, Надя просто сойдет с ума.

— Я пойду вниз, — Вадим опять стал переминаться с ноги на ногу, — помогу Виктории, хорошо? Да, совсем забыл! Я же тебе багаж принес.

Он быстро вышел в коридор, принес сумку, еще раз улыбнулся Наде и направился к лестнице на первый этаж.

Вика приготовила чай, сделала горячие бутерброды. В кухне уже стало тепло и уютно, Надя даже сомлела. Она сидела, как в прежние времена, на высоком стуле, будто на жердочке, пила огненный чай, в пол-уха слушала веселое щебетанье подруги и часто-часто моргала ресницами. Второй раз за сегодняшний день на нее нападала какая-то болезненно-расслабленная дрема, которая, вероятно, была следствием нервного перенапряжения.

— Да ты спишь на ходу! — заметила Вика. — Пойдем, я провожу тебя в комнату, — вызвалась она.

Диван и, правда, был чудесным, мягкий удобный. Как только голова коснулась подушки, Надя провалилась в сон. Вика укрыла ее пледом, сказала «отдыхай» и бесшумно вышла за дверь. Вадим был на кухне, уже помыл посуду, вытирал руки.

— Чем займемся? — спросил он.

— Есть идеи? — Виктория сняла очки, облизала полные губы. Вадим усмехнулся, ему стали нравиться такие игры.

— Идей масса, но одна мне нравится больше всех, — он взял Викторию за руку и притянул к себе. Их лица оказались близко друг к другу, — Надя точно уснула? — одними губами спросил он.

— Да, — также беззвучно ответила Вика. Зорин засунул руку под ее свитер и стал поглаживать спину, другая рука шаловливо забралась под свитер спереди, отыскала грудь и коснулась соска.

— Что ты там себе нафантазировала, когда я чистил снег? Я прямо затылком чувствовал твой взгляд. И кто из нас, в таком случае, ненасытный?

— Кажется, оба. Тихо, не шуми.

Вадим подхватил ее на руки и отнес в комнату, в свою комнату. Вика оказалась на кровати, на той самой, где когда-то грезила о Зорине.

— А если все-таки Надя проснется и спустится вниз? — Вика покосилась на их одежду, брошенную прямо у входа в комнату.

— Не проснется, — уверил ее Вадим, но на всякий случай захлопнул дверь, прошел по комнате — обнаженный статный, мускулы так и играют. Поймав на себе восхищенный взгляд Виктории, он улыбнулся.

Глава 32

— Я хотела с тобой поговорить.

— Послушай, Гела, — перебил ее Николай, — вышел из душевой кабины, надел халат прямо на мокрое тело, но чувствовал смущение и неловкость вовсе не из-за наготы, — то, что вчера произошло между нами