ответ. Но прозвучал он как-то жалостливо и неуверенно, словно она оправдывалась.

— Даже так, — протянула дама, — в таком случае, жене должно быть известно, где провел сегодняшнюю ночь ее муж?

— У своего отца.

— А с кем? — последовал вопрос.

— Что вы хотите этим сказать? — Надя подошла к окну, прижала трубку к уху так сильно, что оно начало гореть.

Дама нажала «отбой», Надя несколько секунд оторопело смотрела на экран телефона, пытаясь понять и переварить все, что сейчас услышала. И что об этом думать? Чего добивалась незнакомка своим звонком? Зачем она искала Николая именно по ее телефону?

«Не стану себя накручивать, пока все не прояснится, — благоразумно решила она, — устала тревожиться и нервничать».

Стала спускаться вниз, лестница знакомо поскрипывала.

— И что ты придумал? Кому это надо? — доносились слова возмущения Виктории. Она вышла из комнаты в коридор, даже сорвала с себя очки и засунула их в карман.

— Новый год без ёлки не праздник, Вика, подумай сама, — вслед за ней вышел Вадим.

— Я против этой идеи. Она мне не нравится, — Вика дернула плечами.

— Тебе не нравится ёлка в Новый год?

— Я не об этом!

— А о чем?

— Во-первых, небезопасно идти в лес одному в такое время.

— А во-вторых? — улыбнулся Вадим.

— Рубить ёлку — нарушение закона. А вдруг тебя поймают?

— Кто? — он покачал головой, направился в коридор, стал одеваться.

— Вадим! — позвала Виктория.

— Все будет хорошо. Я быстро вернусь, и соскучиться не успеете. Правда, Надюша? — он увидел, как она спускается по лестнице. — Нам к Новому году нужна ёлка, — объяснил он, — я хочу пойти за ней в лес. И почему Вика делает из этого трагедию?

— Вадим, мне тоже эта идея не по душе, — призналась Надя, — скоро начнет темнеть, да и снег идет не переставая. А если будет метель?

— Слушайте, у вас двоих такое богатое воображение и столько фантазии, что получится роман. Я же сказал, что буду с краю леса, там хороший ельник. Срублю очаровательную ёлочку, принесу ее домой. Свежую, пахнущую смолой, лесом, на лапах — снежинки. Кстати, у нас нет игрушек! — воскликнул он. — Девочки, вам задание — нарезать мишуры, найти что-нибудь подходящее для ёлки. Мы должны встретить Новый год по всем правилам.

Глава 33

— Ну, и что с ним делать? — обиженно произнесла Виктория, когда Вадим закрыл за собой дверь. Долго искал топор, потом ворчал по поводу фонарика, обвиняя, что тот нарочно не хочет зажигаться. Вика заметила, что это предупреждающие знаки, он должен остаться дома. Но Вадиму было все нипочем. Он так воодушевился идеей принести домой ёлку, что переубедить его было невозможно. Сказал, что в мужчине хотя бы иногда должны просыпаться гены пещерного человека, толкающие, ну, если не на мамонта, то хотя бы на имитацию охоты. Здесь зов древности. А ёлка? Она вполне сможет сыграть роль трофея или добычи.

Вадим только-только отошел от дома, как Вика обнаружила, что он забыл перчатки, оставил их возле тумбочки. Теперь вернется, а это плохая примета.

— Надюша, окажи мне, пожалуйста, услугу? — попросила она. — Выскочи на улицу, отдай Вадиму перчатки, а? Не хочу, чтобы он из-за них возвращался, а так пальцы, чего доброго, отморозит. Я сама бы выскочила, но пусть думает, что я все еще обижена из-за его ухода. Сделаешь для меня?

— Конечно! — улыбнулась Надя, быстро надела сапоги, накинула шубу, подхватила перчатки. Он уже вышел за ворота, посмотрел на небо, солнце стало прятаться за зимними белыми облаками. Может, и правда, снег усилится? И вполне возможна метель. Ничего, он успеет.

— Вадим! — крикнула Надя с крыльца, он не услышал. Пришлось бежать за ним, размахивая перчатками.

Николай въехал в Беляниново. Гонимый отчаяньем и ревностью, быстро домчался до деревни. Немного не доехав до дома Зорина, остановил машину, перевел дух. Плохо себе представлял, с чего начнет, что будет говорить, что делать. Пока ехал, старался об этом не думать. А теперь решительность куда-то исчезла, перед глазами навязчиво маячила картина, где он застает любовников прямо на месте преступления, и чувствует себя при этом как в пошлой мелодраме.

Он поднял голову и вдруг увидел Надю. Она выскочила из-за ворот, побежала к дороге. У Фертовского даже дыхание перехватило, когда у края дороги он, наконец, заметил Вадима. Надя бежала именно к нему. Они оба засмеялись, Надя что-то протянула Зорину, он закивал, взял, затем погладил ее по плечу. А Надежда, перед тем, как уйти, поправила ему шарф. Фертовский застонал. Еле дождался, когда его жена исчезнет за воротами. Нет, он не станет с ней разговаривать и требовать объяснений, не станет унижать себя. А вот Вадим пусть оправдывается, жалкий предатель!

Фертовский выскочил из машины.

— Зорин, стой! — крикнул он. Шел так быстро, как мог. Но усилившийся ветер уносил слова в сторону. Фертовский шел с непокрытой головой, но холода не ощущал, ему было не до этого. Вадим, наоборот, экипировался по всем правилам. Да еще Надя ему заботливо шарф поправила. Фертовский сжал в карманах кулаки и ускорил шаг. Словно что-то почувствовав, Вадим обернулся.

— Николя? — удивленно-радостно воскликнул он. — Ты уже приехал? Так рано? Мы думали, ты приедешь позже. Надя …

— Поговорим? — перебил его Фертовский, достал сигарету, нервно закурил. — Нам ведь вчера не удалось этого сделать, — он прищурился, затянулся. В следующий момент сигарета неожиданно погасла. Фертовский бросил ее в снег. — А с тех пор уже многое изменилось, не так ли?

— Ну, да, — пожал плечами Вадим, не очень понимая, куда клонит брат. И вообще все странно: Николя с ними не поехал, объяснения Виктории были какими-то невразумительными, мол, будет позже, сейчас занят, тогда почему Надя поехала с ними, не дожидаясь мужа? «Так надо! — сказала Вика. — И не задавай больше вопросов». Сама Надя при этом выглядела озабоченной и встревоженной. Ей явно было не по себе, они с Викой все о чем-то шептались. А теперь Николя приехал, но пошел сразу за Вадимом и хочет поговорить. О чем?

— Давай потолкуем по дороге? Я, собственно говоря, иду за ёлкой, она обязательно должна быть в доме на Новый год. Помнишь, когда вы вернулись из Англии, мы встречали у вас Новый год? Какая там была ёлка! Просто волшебная! Тогда твой отец, наконец, перестал сердиться на мою матушку и простил ей замужество с ленинградским инженером. Тебе было семнадцать, мне — девять, и ты мне казался таким взрослым и серьезным. Ты отстраненно наблюдал за праздником и сначала меня совсем не замечал. А мне так хотелось с тобой дружить. Но после Нового года все