— Подобной женщины я еще никогда не встречал, — тихо пробурчал он. — Будь осторожной, Эванджелина. Когда дело доходит до подталкивания, у тебя получается толчок изо всей силы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что ты не слишком деликатна.

— Нет, не это. Ты сказал, что я не похожа на женщин, с которыми ты встречался.

О нет, Лахлан не собирался обсуждать с ней эту тему. Эванджелина вывернет наизнанку его слова, и кто знает, чем это для него закончится, поэтому он с облегчением вздохнул, когда Гейбриел на своем коне поравнялся с ними.

— Я решил, что мне лучше отправиться домой и не сопровождать вас на Острова. Не уверен, что Джоранн выдержит лишнее время или что я в определенном смысле способен на это.

Лахлан вслед за другом посмотрел на Джоранн, которую утешала ее горничная.

— Она так и не перестает плакать с тех пор, как мы покинули Крайний Север?

— Она не перестает плакать с тех пор, как закончилась церемония. — Гейбриел с досадой запустил руку в волосы. — Я изо всех сил старался утешить и успокоить ее, но теперь уже не знаю, что и делать.

— Король Гейбриел, твою жену воспитывали король Магнус и его братья, так что ты, вероятно, слишком нежен с ней. Возможно, лучше подойдет более решительное обращение.

— Думаю, это не принесет вреда, так как ничто другое не помогает. Спасибо тебе, Эванджелина. Я попробую.

— Тебе достаточно сопровождающих тебя людей? — спросил Лахлан, когда Гейбриел развернул коня.

— Да, вполне. Увидимся на следующем заседании Совета справедливых. Надеюсь, он состоится скоро, — добавил Гейбриел, и когда он занял место рядом с женой, его низкий голос заглушил взмах крыльев.

Джоранн вскинула голову, как будто ее ударили, и выпрямилась на лошади, а затем вытерла глаза и кивнула, а Гейбриел с довольной улыбкой посмотрел в сторону Лахлана и Эванджелины.

— Я жду, — нараспев протянула Эванджелина.

— Хорошо, милая, я преклоняюсь перед твоим превосходным знанием женщин.

— Еще.

Она покачала пальцами.

— Боюсь, ты возгордишься даже больше, чем сейчас, но да, я рад, что женат на тебе, а не на этой крошке.

— Разумеется, рад. — Эванджелина похлопала его по руке. — Ведь, несмотря на все твои усилия изображать из себя дурака, ты на самом деле умный человек.

— Надеюсь, смогу оправдать твое высокое мнение обо мне, Эванджелина, — сухо отозвался Лахлан, подумав, что, возможно, ему все-таки следовало позволить Магнусу жениться на ней.

— Не сомневаюсь. А теперь… что делать с Бродериком и Фэллин?

Скрестив руки, она постукивала пальцем по губам, не обратив внимания на его насмешку.

— Так как мы приближаемся к Островам, то какой бы план ты ни придумала, его придется отложить, — покачал головой Лахлан. — Бродерик отправится домой, предоставив мне разбираться с тремя сестрами.

— Пожалуй, ты прав, но не нужно беспокоиться о Фэллин и ее сестрах. Я сама займусь ими.

Его радость оттого, что не придется иметь дело с тремя женщинами, несколько поутихла, когда он осознал, кто этим займется.

— Но, Эванджелина, как именно ты собираешься заняться ими? — поинтересовался Лахлан, пока они, проносясь над верхушками деревьев и скользя над искрящимися лазурными водами, огибали дворец, чтобы приземлиться.

— Тебе больше не нужно утруждать себя такими пустяками. Я вполне способна сама проследить за этим.

Лахлан не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь прежде видел у Эванджелины такое спокойное и довольное выражение, и не хотел лишать ее радости, но он был уверен, что принятая им ранее стратегия поведения вполне оправданна, если они хотят, чтобы их брак был удачным.

— Возможно, и так, однако ты посвятишь меня в свой план действий до начала его осуществления.

— Но я…

Эванджелина замолчала.

Он не успел спросить ее, в чем дело, так как причина ее поведения стала понятной. К ним через двор торопливо направлялся Морфесса в черной мантии.

— Не волнуйся, Эви, я разберусь с ним, — сказал Лахлан, погладив ее по предплечью.

Спрыгнув с коня, Лахлан протянул ей руки, а Эванджелина, прикусив нижнюю губу, встретилась с ним взглядом, и он проклял человека, который мог из такой сильной женщины, как Эванджелина, сделать трусиху.

— Что тебе нужно, Морфесса? — спросил Лахлан, не отпуская от себя Эванджелину и глядя сверху вниз на ее отца.

Вытянутое костлявое лицо Морфессы потемнело от ярости, он окинул дочь взглядом черных глаз, а затем перевел его обратно на Лахлана.

— Мне нужно самому удостовериться, что слухи лгут, мой господин. Прошу, скажи мне, что ты не настолько глуп, чтобы жениться… на ней.

Крепче прижав к себе Эванджелину, Лахлан пальцами стиснул рукоятку меча.

— Глуп, Морфесса? Нет, я далеко не глуп.

Морфесса, чуть не лишившись всех сил от радости, прижал руку к узкой груди.

— Я много…

— Позволь представить тебя моей жене, Морфесса. Я уверен, ты проявишь к ней уважение, полагающееся королеве Волшебных островов.

— Нет! — Сжав голову руками, он взвыл, как раненое животное. — Что ты наделал?! Ты погубил Фэй! Ты…

Лахлан выхватил меч.

— Лахлан, прошу тебя. Это не имеет значения.

Эванджелина решительно положила руку ему на грудь.

— Нет, имеет. — Он поцеловал ее в макушку и, приставив острие кроваво-красного лезвия к груди волшебника, сказал: — Возвращайся обратно к Роуэну, пока я не посадил тебя в тюрьму за то, что ты клевещешь на мою жену.

— Ты не представляешь, какой силой она владеет, — попятившись, заговорил Морфесса. — Она использует свою красоту, чтобы ты был слеп к скрытому в ней злу. Она будет…

— Ни слова больше! Стража! — крикнул Лахлан четырем своим воинам, которые вместе с другими присутствующими стояли, разинув рты.

Бросив еще один, последний безысходный взгляд на приближающихся стражников, Морфесса выкрикнул:

— Ты еще пожалеешь! — и исчез.

Взмахом руки Лахлан велел всем разойтись.

— Не беспокойся, просто нужно время, чтобы они все поняли, что твой отец сумасшедший и им незачем бояться, что ты причинишь им зло.

— Ты ошибаешься, Лахлан. — Тихо усмехнувшись, она подняла к нему скорбный взгляд. — Они ненавидят и боятся меня с тех пор, как я себя помню. Мне следовало понимать…

— Теперь мы женаты. — Убрав меч в ножны, он взял в ладони ее лицо. — Ты больше не одна. Вместе мы найдем способ изменить мнение фэй о тебе.

Встав на цыпочки, Эванджелина потянулась и, запечатлев у него на губах мучительно сладостный поцелуй, шепнула: