Но для нас важно то, что в два часа ночи кто-то в редакции уже располагал информацией об убийстве и эту информацию сотрудник мог получить только от заговорщиков или лиц, с ними напрямую связанных. Только такая сенсационная новость могла заставить репортера посреди ночи ломиться в двери распутинского дома и будоражить заспанных дворника и швейцара. Причем эта информация поступила до 2:30, когда во дворе дома Юсупова прозвучали четыре выстрела. Значит, кто-то из заговорщиков решил опередить события и сообщить о еще предстоящем покушении как о случившемся факте. Этот кто-то, а скорее всего хозяин дома Феликс Юсупов со своего телефона, позвонил редактору «Петербургской газеты» и как слух сообщил об убийстве Распутина, что и привело к тому, что редактор послал сотрудника ночью проверять информацию, которая, что удивительно, в момент его прихода на Гороховую, 64 оказалась правдой!!!

Напомним, что уличные выстрелы прозвучали лишь через полчаса – в 2:30!

Первая попытка выяснить информацию о смерти Распутина закончилась ничем. Но уже ближе к вечеру «Петербургская газета» снова заставляет своего репортера отправиться на выяснение обстоятельств возможной смерти царского фаворита. Поражает уверенность редакции в произошедшем, хотя труп жертвы еще не найден.

«…В 5 часов вечера по поручению редакции, – пишет репортер, – я вторично поехал проверить слух об убийстве Распутина „в одном из особняков, принадлежащем высокопоставленной особе“. Заехав (по дороге) в этот дом /Мойка 92–94/ на квартиру Распутина по Гороховой улице я снова узнал, что Распутин с ночи домой не возвращался»[247].

В несколько искаженном виде, но в верном направлении, о событии пишет «Русская воля»: «В начале шестого часа утра к городовому, занимавшему пост на набережной Мойки между Синим и Полицейским мостами, подошел неизвестный и заявил, что он был свидетелем убийства, совершенного у подъезда особняка, и назвал имя убитого будто бы выстрелами из револьвера»[248].

Поражает дружный похоронный тон русской прессы и ее ироничное отношение к случившемуся. Причем все это происходило в момент, когда тело еще не было найдено. Вот что пишут, например, «Русские ведомости»: «Во всяком случае, Распутин, если оставить в стороне сексуальную сторону его биографии, по-видимому, все же лучше той среды, которая сотворила из него кумира. Но этот неслыханный скандал все же пора прекратить раз и навсегда»[249].

Надо сказать, что в целом печатавшиеся в газетах заметки выглядели правдоподобно и изобиловали подтвердившимися впоследствии деталями. Они во многом верно описывали события, произошедшие в ночь с 16 на 17 декабря. Приведем лишь некоторые:

«Сенсационные слухи об убийстве, распространившиеся вчера, продолжают волновать не только политические круги, но и весь город, и принимают все более правдоподобный характер»[250].

«Последняя версия убийства подтверждает участие в этом деле небольшого кружка великосветской молодежи, среди которых много титулованных особ»[251].

«В квартире Григория Распутина кутежи и попойки были обычным делом, но чаще всего он сам уезжал на „рауты“, после которых возвращался довольно поздно ночью в нетрезвом состоянии»[252].

«Из компетентных источников сообщают, что некоторые из видных представителей полиции и охранного отделения просили освободить их от производства расследования по данному делу»[253]. Это соответствовало правде – прокурор Завадский написал заявление, и его заменили Ставровским.

«Вечернее время» в статье, озаглавленной «Таинственное убийство», сообщало: «Через некоторое время по черному ходу вышло несколько лиц, с какой-то большой ношей в руках. Ношу эту положили в автомобиль и куда-то увезли»[254].

«Новое время» пускается в драматические спекуляции на темы родства: «Когда старшая дочь узнала об исчезновении отца, с нею случился тяжелый обморок. На Гороховую был вызван психиатр профессор Розенбах, пользовавший семью Распутина»[255].

Мир слухов, видимо, тревожил редакцию «Русской воли», и она обращалась к субъективному мнению: «У меня уже был куплен билет, чтобы уехать сегодня домой. Но остаюсь в Петрограде. Избиратели предадут меня суду Линча, если не привезу всех подробностей, – говорит депутат из провинции»[256].

В Петрограде в прессе действовало неофициальное пожелание царя, чтобы печатно имя Распутина нигде не упоминалось. Хотя газеты постоянно писали о нем. Для того чтобы избежать неприятностей с официальными властями, они использовали различные эвфемизмы, как, например, «известное лицо» и другие.

Фигура Распутина сама по себе была символом конфронтации общества. Накал страстей вокруг случившегося достиг такого градуса, что органы полиции были вынуждены провести превентивные короткие аресты сторонников покойного, дабы избежать беспорядков в Петрограде.

1.

В «Родословной росписи князей Юсуповых от Абубекира», созданной в 1602 году, утверждалось, что начало рода была положено легендарным Абу Бакром (572–634), сподвижником и тестем самого пророка Мухаммеда. Именно этот Абу Бакр был после смерти пророка избран первым халифом ислама.

Этот факт до сих пор вызывает сомнения, но доподлинно известно, что важная часть генеалогического древа Юсуповых уходила на Восток, но не к татарам, как считал Распутин, а к действительному уроженцу Багдада всесильному Мухаммеду Абу Бакру ибн Райку, верховному главнокомандующему при халифе ар-Ради би-л-Лахе, период правления которого приходится на 934–940 годы.

С обсуждения этого вопроса и начинает свое исследование «О роде князей Юсуповых», вышедшее в 1866–1867 годах, князь Николай Борисович Юсупов. Обращаясь к происхождению семьи и выясняя личность основателя, автор замечал по поводу родства с пророком Мухаммедом: «Но это был не Абубекир – тесть Магомета, после него правивший мусульманами, а соименный ему через три века Абубекир Бен-Раиок, действительно также правивший всеми мусульманами и пользовавшийся титулом Эмира-эль-Омра (верховного главнокомандующего). Это был верховный сановник калифа Ради-Биллага, предоставившего ему всю власть свою в духовном и светском значении».