не платившими никаких таможенных пошлин. Микоян был принципиальным сторонником провозглашённого Лениным принципа государственной монополии внешней торговли; по его инициативе японские бизнесмены постепенно были вытеснены с полуострова. Товары — теперь советского производства — стали завозить из Владивостока. Однако стоили они дороже, чем беспошлинные японские. Тогда Микоян принял решение отменить на Камчатке торговый налог (налог с оборота) и продавать товары по ценам производителя. Но выдавливание японского бизнеса с полуострова заняло многие годы.

С Японией была подписана конвенция, определяющая порядок вылова рыбы и краба, но в 1920-е годы японские рыбаки перестали соблюдать правила вылова, работали где хотели и как хотели, в том числе применяя хищнический способ вылова дрифтерными сетями. Впоследствии начиная со второй половины 1950-х это привело к масштабной катастрофе, едва не полному истреблению наиболее ценной рыбы лососевых — нерки. Формально японские рыбаки действовали в нейтральных водах, но своими сетями перекрывали все подходы к устьям рек. Япония имела мощный рыболовный флот. С траулеров и сейнеров улов перегружался на плавучие заводы и рефрижераторы, доставлявшие рыбу на японские рынки. Флот контролировал синдикат «Ничиро Гио Гио Кабусики Кайша», созданный в 1914 году специально для добычи рыбы в русских конвенционных водах. К 1926 году синдикату принадлежали 22 консервных завода, действующих на территории Камчатки, работали на них более 20 тысяч сезонных рабочих-японцев. Русское же население полуострова составляло едва 40 тысяч человек, из которых меньшая часть проживала постоянно, большая часть приезжала работать на сезон.

В 1918 году японское военное командование объявило о свободном вылове рыбы в охотско-камчатских водах. Так продолжалось до 1922-го.

Дрифтерный промысел японцев стал причиной провала выполнения планов Микояна и Сталина: в 1930 году план по вылову краба на Камчатке выполнили едва на 30 процентов. Договориться с японскими рыбаками миром не получалось, и тогда советские пограничные сторожевые корабли стали выходить в нейтральные воды и демонстративно уничтожать японские сети. АКО приобретало собственный рыболовецкий флот, в США и Японии, в том числе плавучие крабоконсервные заводы. Позже суда стали закупать даже в Германии и Италии.

В 1928 году в Москве был создан Комитет по делам Камчатки и Сахалина, его также возглавил Микоян.

В 1932 году в Тихом океане был впервые начат советский китобойный промысел.

Далее в АКО появилась своя авиационная эскадрилья гидросамолётов. Первый полёт в регионе совершил знаменитый лётчик Михаил Водопьянов в 1930 году. С воздуха было удобно вести разведку рыбных косяков. Главным инициатором развития аэроразведки стал сотрудник Тихоокеанского института рыбного хозяйства (ТИРХ) Александр Кагановский. Первые пробные полёты осуществляли военные лётчики на гидропланах Дальневосточного военного округа. Научные отчёты Кагановского доказывали эффективность авиации в деле обнаружения рыбных скоплений. Микоян, как мы уже давно поняли, использование авиации в народном хозяйстве только приветствовал. В январе 1933 года он подписал специальный приказ, вводивший обязательную аэроразведку на рыбных промыслах. По личному указанию Микояна на заводе в Таганроге были заказаны специальные гидропланы. В 1935 году дальневосточные рыбаки получили четыре самолёта: МП-1 и Ш-2, конструкции Вадима Шаврова, по тем временам — современные машины, дешёвые в производстве, их выпускали вплоть до 1952 года.

Быстро увеличивалось постоянное население Камчатки, на полуострове постепенно появилась полноценная гражданская инфраструктура.

В европейские города России хлынул поток рыбных консервов и замороженной рыбы в брикетах.

История с камчатскими крабами всем известна. С одной стороны, она почти анекдотическая, с другой стороны — характерная. В крабовом мясе почти нет жира. Мясо краба не слишком калорийное, на 100 граммов — 70–80 килокалорий (для сравнения: в 100 граммах баранины 200–300 килокалорий), и не очень богато белком (18 граммов белка на 100 граммов), но зато содержит множество витаминов и йода, а кроме того, исключительно легко усваивается организмом, иными словами — быстро насыщает. Если съесть слишком много крабового мяса, может возникнуть дискомфорт, «белковый удар».

Микоян считал крабовое мясо пищевой панацеей и мечтал накормить камчатскими крабами всю страну. Консервы с крабом в большом количестве поставлялись в США, под торговой маркой KAMCHATKA. Однажды, согласно легендам, технические работники типографии, печатавшей этикетки, ошиблись с размером, выдав большую партию бракованных этикеток, на которых уместилась лишь вторая половина названия: «СНАТКА», или «снатка». В 1932 году США перестали закупать советские крабовые консервы, из-за их низкого качества, и большая часть продукции поступила на внутренний рынок, с бракованными этикетками. Так в обиход вошло слово «снатка» — кстати, ныне совсем забытое.

Микоян инициировал грандиозную рекламную кампанию, до сих пор запомнившуюся по главному слогану: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы». Но все усилия пропали даром. Причина этому — укоренившиеся пищевые пристрастия советского человека.

Эта тема тоже важна для понимания работы Микояна на посту «главного кормильца» 200-миллионного советского народа.

* * *

Добившись увеличения поставок дальневосточной рыбы и крабов, Микоян пошёл ещё дальше, задумав целиком реформировать пищевые вкусы советских людей.

Вкус — один из пяти органов чувств, наравне со зрением, осязанием, обонянием и слухом. Через вкусовые рецепторы человек постигает мир. Младенцы тащат в рот всё, что видят. Пищевой вкус может быть развитым и не развитым. Многие люди вообще не чувствуют вкуса пищи, другие, наоборот, обладают исключительно тонким вкусом; мы называем их гурманами.

Микоян совершенно точно был гурманом.

Его вкусы сформировались в детстве и юности. Мяса он не принимал, да в армянских деревнях его ели только по праздникам. Рыба вообще не была ему известна. Хлеб, козий сыр, орехи, фрукты во всех видах, от сушёных груш и винограда (изюма) до яблок. В Тифлисе, потом в Баку жил впроголодь, держался на кипятке и хлебе и на этом заработал туберкулёз. Ещё хуже пришлось в холодном Нижнем Новгороде, там и хлеба не хватало. Спасали редкие посылки с родины: жевал изюм и грыз орехи. Более или менее сытно стал есть только в Ростове. Когда Сталин вынудил Микояна переехать в Москву, тот отдельно, в письме к жене, упомянул, что питание обеспечивает столовая Совнаркома.

При этом, пережив голодные годы, Микоян умудрился сохранить тонкий пищевой вкус. Возможно, помог отказ от курения табака: жена настояла, чтобы Микоян бросил курить, и он это сделал.

Все продукты, произведённые на предприятиях его наркомата, он сам пробовал на вкус, все консервы, все сосиски и все колбасы, все позиции сам тестировал. Вкусно или невкусно — сам решал, исходя из собственных предпочтений. Ему был известен и характерный исторический пример: насаждение картофеля в конце XVIII века как одной из главных сельскохозяйственных культур России. Микоян полагал, что мясо краба можно и нужно насадить так же, как и картофель: терпением, упорством и волей.

Микоян действовал не в одиночку: он привлёк к работе своего наркомата самых лучших диетологов страны, в первую очередь профессора Мануила Певзнера, и прислушивался к их советам.

Чтобы закончить с темой крабов, укажем: советскому потребителю не понравился их специфический вкус и сильный острый запах. В качестве основного блюда крабовое мясо