–Ты сказал, что заставишь меня кончить громко игрязно прямо увсех на глазах.– Мне никак не удается выдавить привычную жизнерадостную улыбку.– Что, взяв меня, покажешь всем, что ятвоя.

Его тело напрягается подо мной.

–Обещал, не так ли?– Яне успеваю ничего понять, как он поднимает меня. Не успеваю даже возразить, иАид разворачивает меня кругом иснова насаживает на себя обратно. Мои ноги разведены по бокам от его бедер. Ясижу лицом ккомнате, раскрытая перед всеми. Он вновь сжимает мое горло рукой, поглаживая большим пальцем чувствительную кожу, ирычит мне на ухо.

–Не хотелось бы, чтобы они пропустили оставшуюся часть шоу.

На сцене мужчина уложил связанную ибеспомощную женщину лицом впол итрахает ее, стоя сзади. Блаженное выражение на ее красивом лице сравнимо лишь сбезгранично сосредоточенным выражением лица ее партнера. Это чертовски сексуально.

Но большинство людей, которых ямогу разглядеть, смотрят внашу сторону. Наблюдают, как ятрахаю Аида, как он прикасается ко мне, усиливая мое наслаждение.

Он скользит рукой по моему животу илегкими касаниями кружит по клитору.

–Не останавливайся. Возьми, что тебе нужно.

Явыдыхаю, но звук выходит похожим на всхлип. Втаком положении сложнее двигаться на нем, но ясправляюсь. Скаждым движением его пальцы скользят по клитору, но он заставляет меня делать все самой. Вэтой позе не получается игнорировать то, как много людей наблюдает за нами. Но внимание только распаляет меня, усиливает отчаяние.

–Аид, пожалуйста.

–Не умоляй меня. Возьми сама.

Ячувствую, словно отделилась от собственного тела, ивместе стем внезапно ощущаю каждое нервное окончание вотдельности. Сильная грудь Аида за спиной, его руки, направляющие мои движения, внимание стольких людей… Все вместе рождает чувственный опыт, не сравнимый ни счем, что яиспытывала прежде. Яупираюсь руками вкресло идвигаю всем телом, скача на его члене итрясь клитором оего пальцы. Удовольствие сковывает меня все крепче икрепче, так интенсивно, что приходится закрыть глаза. Язадерживаю дыхание, чувствую, будто теряю равновесие, икончаю так сильно, как никогда вжизни. Сгуб срываются слова, но янастолько переполнена ощущениями, что сама не могу понять, что говорю. Знаю только, что хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Но ничто не длится вечно.

Накатывающие волны медленно отступают, нежные прикосновения Аида возвращают меня обратно на землю. Он выходит из меня ислегка отстраняется, чтобы убрать член, но ямогу лишь позволить ему двигать меня, как вздумается. Когда он наконец усаживает меня на колени, яопускаю голову ему на грудь имедленно выдыхаю.

–Хм.

Щекой чувствую его смех.

–Да?

Не знаю, что исказать. Поблагодарить его? Спросить, не накачал ли он меня каким-то магическим афродизиаком, потому что яникогда не испытывала такого сильного оргазма? Обвинить его вжульничестве? Яприжимаюсь ближе.

–Ты не кончил.

–Нет, не кончил.

Меня пронзает нечто сродни неуверенности, притупляя восхитительное чувство легкости внутри.

–Почему?

Он проводит ладонью по моей спине.

–Потому что ястобой еще далеко не закончил.

Больше всего на свете мне хочется отнести Персефону вмою комнату изакончить то, что мы начали. И,хотя мне уже впору знать, что кчему, она снова меня удивила. Мне хочется продолжить изучать ее, узнать все до единой ее фантазии, чтобы заставлять кончать снова, снова иснова.

Ксожалению, ночь далека от своего завершения. Мы повеселились. Настало время политики.

Не сдержавшись, яцелую ее ввисок.

–Шоу почти закончилось.

–По крайней мере, одно из них уже завершено.– Она льнет кмоей груди, как кошка, жаждущая ласки. От этого мое сердце издает неприятный глухой удар. Она закрыла глаза иприжалась ко мне, будто клюбимому одеялу. Это… мило.

–Персефона.– Придаю каплю прохлады тону, чтобы она подняла на меня взгляд.– Нужно хотя бы немного времени посвятить общению. Вэтом суть сегодняшнего вечера.– Об этом было слишком легко забыть, как только яоказался вней. Комната растворилась вокруг, иямог видеть только ее.

Она хмурит брови ивздыхает.

–Так изнала, что просьба продолжать трахаться до рассвета слишком несбыточна.

Явынужден подавить улыбку.

–Думаю, мы можем выделить на это время.

–Неа.– Персефона теребит пуговицу на моей рубашке ихитро на меня поглядывает.– Ты, видимо, мне потом должок не вернешь?

–Ты невыносима.

–Только тебе удается увидеть во мне эту черту.

Ивкаком-то извращенном смысле мне это нравится. Персефона кружит мне голову так, как не удавалось еще никому, но мне нравятся наши остроты больше, чем ямогу себе позволить. Мне многое нравится вПерсефоне. От необходимости придумывать ответ меня спасает загоревшийся ярче свет ибелый мужчина, идущий внашу сторону. Он умопомрачительно красив, черты его лица настолько безупречны, что на него почти больно смотреть. Квадратная челюсть, чувственные губы, буйство вьющихся каштановых волос на голове. Он настолько прекрасен, что его сложно воспринимать всерьез, но он сын Афродиты. Язнаю наверняка, что он выполняет за нее неприятные поручения, чтобы ее руки оставались безукоризненно чисты. Он чрезвычайно опасен.

Похлопываю Персефону пальцем по бедру иоткидываюсь на спинку кресла.

–Эрос.

Он улыбается, обнажая белые ровные зубы.

–Благодарю за зрелище.– Его взгляд устремляется кПерсефоне.– Ты всерьез разозлила многих вверхнем городе.

Она вертится уменя на коленях. Япредполагаю, что девушка покраснеет, начнет запинаться, как-то выдаст свое сожаление отом, что позволила нам так далеко зайти перед всеми. Она никогда не делала ничего подобного, асекс на людях– серьезное событие для тепличной принцессы вроде Персефоны. Яуже готов словесно вступиться испасти ее.

Но она снова меня поражает. Ее голос звучит приторно сладко исочится ядом.

–Забавно, но многие вверхнем городе всерьез разозлили меня.

Улыбка Эроса не меркнет, хотя голубые глаза излучают холод.

–Зевс вярости, арадовать его винтересах каждого из нас.

–Ну, а яне заинтересована втом, чтобы его радовать.– Персефона улыбается своей лучезарной улыбкой.– Будь добр, передай Афродите привет. Она итак уже долго управляется сЗевсом. Не сомневаюсь, что вполне сможет исполнять свои обязанности ивпредь.

Ее слова стирают улыбку слица Эроса. Он смотрит на нее так, точно впервые видит. Могу понять его чувства. Он тихо присвистывает.

–Похоже, кто-то недооценил безупречную дочь Деметры.

Вголосе Персефоны появляется резкость.