–Не забудь иоб этом упомянуть всегодняшнем докладе.

Эрос поднимает руки, вновь расплывшись врасслабленной улыбке. Это маска, но она не столь хороша, как уПерсефоны.

–Сегодня япришел повеселиться.

Сегодня. Вот такое слабое утешение. Пристально смотрю ему вглаза.

–Вот ивеселись… сегодня. Но не забывай, чьим гостеприимством ты сейчас пользуешься.

Он приподнимает воображаемую шляпу иуходит прочь. Пара, сидящая на диване сдругой стороны платформы, машет ему рукой, иЭрос присоединяется кним. Всчитанные секунды они раздевают его, чтобы он принял участие вих веселье. Яопускаю взгляд ивижу, что Персефона хмуро наблюдает. Покусывает нижнюю губу.

–Ты же знаешь, что он пришел сюда шпионить.

–Всяко лучше, чем разыгрывать месть Афродиты.– По слухам, он делает это регулярно.

Персефона оглядывает комнату, иявижу, что унее голова идет кругом, когда она наконец-то рассматривает лица толпы.

–Здесь гораздо больше людей из верхнего города, чем яожидала. Людей, которые посещали те же вечеринки, что ия.

–Да,– янаматываю прядь ее светлых волос на пальцы ижду, когда она справится с нахлынувшими эмоциями.

–Они всегда знали, что ты здесь. Почему ты лишь слух, если все эти люди знают отвоем существовании?

Яглажу ее пальцем по волосам.

–Вопрос простой, но ответ на него запутанный. Если говорить упрощенно, то Зевс кровно заинтересован втом, чтобы яоставался мифом.

Персефона смотрит на меня.

–Потому что это дает ему больше власти. Посейдон восновном остается на своей территории возле доков, иему не хватает терпения заниматься политикой. Твой титул– единственный наследный. Без тебя никто не помешает Зевсу играть роль короля всего Олимпа.

Умная маленькая сирена.

–Да.– Остальные из Тринадцати по-своему подчиняются Зевсу. Никто из них не способен проявить ту силу, которой обладает один из наследных титулов. Даже Деметра, контролирующая продовольственные поставки вгороде, или Арес со своей маленькой армией солдат-контрактников.

Персефона продолжает хмуриться, иядергаю ее за прядь волос.

–Что еще?

–Просто… это так лицемерно. Вверхнем городе царит культ чистоты ипритворства, будто они выше базовых человеческих потребностей ипридают значение отрицанию самих себя. Апотом они приезжают сюда ипользуются твоим гостеприимством, чтобы принять участие всексуальных играх, за которые были бы изгнаны из своего круга иопозорены.– Она оглядывает комнату.– Хотя дело не только всексуальных играх, не так ли? Они приезжают внижний город по разным причинам, которые хотели бы скрыть от остальных.

Меня не удивляет, что Персефона так быстро связывает факты воедино, она уже доказала, что за образом симпатичной дурочки скрывается хитрый ум.

–Если грехи совершаются втайне, разве они принимаются врасчет?

Выражение ее лица прямо-таки свирепое.

–Они используют тебя, апотом прячут обратно втень иделают вид, что ты призрак. Это неправильно.

Странный импульс вгруди становится сильнее. Похоже, ялишился дара речи. Иначе не объяснить, почему ясмотрю на нее, будто впервые вижу. Хотя дело не только вэтом. Яуже видел ее чертовски свирепой, но она никогда не защищала меня стакой яростью. Это странное иновое чувство, ияне знаю, что сним делать.

Ксчастью, от необходимости дать ей ответ меня спасает появление Гермес сДионисом. Поскольку шоу (официальное инеофициальное) завершилось, все вокруг вразной степени обнажения начинают свои действа. Но не эти двое. Они всегда приходят, но только Гермес принимает вэтом участие, ито крайне редко. Что же касается Диониса, то секс не входит вчисло его пороков.

Дионис указывает на кресло, которое занимают две женщины.

–Шевелитесь.

Они встают иотходят на пару метров всторону, аон придвигает кресло кнам.

–Классная вечеринка.

–Рад, что тебе нравится,– сухо отвечаю я. Он плюхается вкресло, иГермес присаживается на подлокотник. Рассеяно проводит пальцами по волосам Диониса, но ее темные глаза внимательны. Явздыхаю.– Да, Гермес?

–Ты знаешь, что яне люблю указывать тебе, как жить.

–Акогда тебя это останавливало?– Чувствую, как Персефона напрягается, словно свернувшаяся вклубок змея, и,проведя ладонями по ее телу, я прижимаю ближе ксебе иобнимаю за талию. Не думаю, что моя маленькая сирена набросится на кого-то, тем более на члена Тринадцати, но итого, что она так успешно заткнет Эроса, ятоже не ожидал. Она полна сюрпризов, иэто не должно вызывать уменя такое сильное восхищение.

Дионис обнимает Гермес за талию инаклоняет голову, чтобы ей было удобнее продолжать свои рассеянные поглаживания. Каким бы расслабленным он ни казался, сейчас он так же трезв ипроницателен, как она.

–Ты играешь согнем, мой друг. Готов ктому, что будет дальше?

Быть не может, чтобы втрезвом состоянии они были склонны драматизировать больше, чем впьяном. Ивсе же это так.

–Не все из нас принимают решения второпях.

–Знаешь, когда мы говорили, что тебе стоит расслабиться, то вовсе не имели ввиду, что ты должен трахнуть невесту Зевса на глазах упятидесяти человек, которые ринутся обратно вверхний город истанут спеной урта пересказывать ему увиденное вмельчайших деталях.– Гермес поправляет очки.– Не считая нас, конечно. Мы не позволяем себе распространять подобные слухи.

Яфыркаю.

–Если среди присутствующих найдется тот, кто верит вэто утверждение, готов продать ему отличную недвижимость на побережье вОгайо.

–Аид.– Гермес прекращает гладить Диониса исадится прямо.– Это была шутка?– Она указывает на Персефону.– Что ты сним сделала? Прошло три дня, аон уже шутит. Это странно ипротивоестественно, ивы оба должны немедленно остановиться.

Персефона шумно выдыхает.

–Возможно, ты бы знала, что Аиду свойственна ирония, если бы замолчала идала ему вставить хоть слово.

Гермес медленно моргает.

–Эм.

–Аеще, раз уж вы такие хорошие друзья, может, стоит подумать отом, чтобы не бежать обратно кЗевсу после каждого своего визита ине судачить обо всем, что здесь увидели. От этого вы становитесь не хорошими, апрямо-таки отвратительными друзьями, сколько бы раз ни заваливались пьяными кАиду домой.

Гермес еще раз медленно хлопает глазами.

–Аид, явлюбилась.

–Смирно, девочка.

–Еще одна шутка.– Она громко восклицает, извиваясь всем телом, иДионису приходится спешно ее подхватить, чтобы та не свалилась сподлокотника.– Обоги, яее обожаю.– Гермес выпрямляется исмотрит на Персефону сширокой улыбкой.– Ты просто прелесть.

Персефона поворачивается ко мне.