–Ятолько что накричала на нее, итеперь она говорит, как сильно меня любит. Вчем подвох?

–Просто это Гермес,– пожимаю плечами я.– Разносить сплетни содного берега реки Стикс на другой– часть ее работы. Потому все эти люди исобрались здесь.

Щеки Персефоны покрывают пятна румянца.

–Верно. Яна мгновение забыла об этом.

Она забыла об этом, потому что поспешила броситься на мою защиту. Яне понимаю. Персефона не получит никакой выгоды, защищая меня. Это она пришла ко мне за защитой, ане наоборот. Но Дионис вновь спасает меня от необходимости придумывать подходящий ответ.

Он смеется.

–Вы бы видели, как Зевс взбешен. На публике он ведет себя спокойно, но ходят слухи, что он разнес целую комнату, когда узнал, куда ты убежала. Акогда поймет, что ты скачешь уАида на члене увсех на глазах?– Он качает головой.– Атомный взрыв покажется ерундой.

Персефона напрягается, имне не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что она думает осестрах. Возможно, кматери она испытывает противоречивые чувства, но, судя по тому, что яувидел иуслышал от нее, этого нельзя сказать осестрах Димитриу. Если уЗевса иесть доступный рычаг давления, то это они. Черт. Следовало раньше об этом подумать. Яне могу отправить туда своих людей, чтобы обеспечить им безопасность, не нарушив при этом договор. ИЗевс ни за что не останется встороне, если явпущу их всвой дом. Уменя нет готового решения этой проблемы, но ячто-нибудь придумаю.

Целую Персефону ввисок.

–Устала?

–Это эвфемизм, означающий, что яхочу уйти отсюда иподняться втвою комнату?– Она слегка поворачивает голову икасается губами моих губ.– Если так, то да. Если нет, то готовься ктому, что ябуду убеждать тебя вобратном.

–Я.Ее.Обожаю.– Гермес хлопает владоши.– Аид, ты должен ее оставить. Она делает из тебя человека, ты делаешь ее интересной, аеще даже недели не прошло. Представь, какими вы будете занимательными через год или лет пять.

–Гермес.– Япридаю тону предостерегающую ноту, чтобы привести всех вчувство.

Естественно, она не обращает на меня внимания.

–Хотя яполагаю, если ты подтолкнешь Зевса нанести удар, нас ждет война, иона все испортит.

Персефона вновь поворачивается кней.

–Погоди, война? Если Зевс нарушит договор, Тринадцать начнут его преследовать. Так все устроено.

–Поправка: так все должно быть устроено.– Гермес пожимает плечом.– Но правда втом, что как минимум треть из них– ничтожные приспешники Зевса ивкладывают значительные средства, чтобы сохранить статус-кво. Они присоединятся кнему, чтобы предать Аида забвению, если решат, что он раскачивает лодку.

–Аоставшиеся две трети?

Гермес снова пожимает плечами.

–Могут поступить итак исяк.

Не скажу, что это неожиданная информация, хотя ячертовски разочарован. Если именно япреступлю черту, они без колебаний объединятся, чтобы свергнуть меня. Возможно, Гермес сДионисом от этого не по себе, но они вынуждены будут присоединиться костальным, когда дойдет до дела. Конечно, кЗевсу, этому куску дерьма, все это не относится.

Яберу Персефону на руки ивстаю, не обращая внимания на ее возражения. То, что ясейчас несу ее на руках, связано не стем, что она что-то может или не может сделать. Астем, чего хочу я,столикой умиротворения, которую ясебе позволяю. Мне нужно подумать, ияне могу сделать это здесь. Хотя сам не знаю, на что надеюсь. Мы уже изложили свой план ибросились вомут сголовой. Пути назад нет. Нам придется довести дело до конца, какими бы ни были последствия.

Мне лишь нужно придумать, как позаботиться отом, чтобы впроцессе не пострадали все, за кого янесу ответственность.

Аид уносит меня из комнаты, аявсе еще обдумываю новую информацию. Япротив того, чтобы меня так таскали, но маленькой, тайной части меня это очень нравится. По правде говоря, мне многое нравится вАиде. Он колючий ивластный, но даже спустя всего несколько дней явижу его настоящего.

–Аид.– Якладу голову ему на плечо ипозволяю размеренному биению его сердца успокоить меня.– Мне известен твой секрет.

Он поднимается по лестнице.

–Какой же?

–Ты все время рычишь иогрызаешься, но под этой жесткой внешностью скрывается мягкая натура.– Яобвожу верхнюю пуговицу его рубашки указательным пальцем.– Тебе не все равно. Мне кажется, даже больше всех остальных из Тринадцати, что иронично, учитывая, какую роль тебе отвели вОлимпе.

–Счего ты это взяла?– Он по-прежнему не смотрит на меня, но это нестрашно. На самом деле, так даже проще разговаривать, не испытывая чувства, будто он способен прочесть мои мысли одним лишь напряженным взглядом.

–Ты хочешь, чтобы Зевс заплатил, но не за счет твоих людей. Аэто действительно твои люди. Янаблюдала, как ты ведешь себя сДжорджи, апотом сДжульеттой иМэттью. Ты ведь такой не со всеми? Все они пройдут сквозь огонь ради тебя, аты защищаешь их своим масштабным, задумчивым присутствием.

–Яне задумчивый.

–Ты само воплощение задумчивости.

Он фыркает.

–Мне уж точно не больше дела до всего, чем твоей матери. Это она следит за тем, чтобы город был накормлен иобеспечен всем необходимым.

–Это так.– Мне никак не скрыть горечи вголосе.– Мать прекрасно справляется со своей работой, но делает это не по доброте душевной. Ее цель– власть ипрестиж. Ией всегда мало. Она собиралась продать меня Зевсу. Сама она смотрит на это иначе, но эта помолвка была сделкой. Она любит меня, но это чувство не главное для нее.

Аид отвечает не сразу, и,подняв взгляд, язамечаю странное выражение лица. Вид унего такой… будто его терзают внутренние противоречия.

Янапрягаюсь.

–Что такого ты знаешь, чего не знаю я?

–Много чего.

Яотказываюсь отвлекаться на эту топорную шутку.

–Аид, пожалуйста. Так или иначе мы ведь стобой заодно до конца зимы. Расскажи мне.

Чем дольше он медлит, тем больше меня сковывает тревога. Он молчит, пока мы не оказываемся вего спальне за закрытой дверью, отделяющей нас от остального дома, итолько тогда отвечает:

–Твоя мать предъявила своего рода ультиматум.

Не знаю, почему яудивлена. Конечно, предъявила. Она рада моему побегу не больше Зевса. Все ее тщательно выстроенные планы пошли насмарку из-за непослушной дочери. Она это так просто не оставит, раз уж знает, где я. Яерзаю, иАид осторожно ставит меня на ноги. Но это не добавляет мне уверенности.

–Расскажи,– повторяю я.

–Если яне верну тебя, она перекроет поставки внижний город.

Яхлопаю глазами, ожидая, когда его слова сами выстроятся вимеющем смысл порядке.

–Но… Внижнем городе живут тысячи итысячи людей. Людей, которые не имеют никакого отношения ни ктебе, ни ко мне, ни кТринадцати.