Но не слишком ли дорого его ценят? Однако благодаря этому я смогу приобрести однушечку уже не на самой окраине, а в более приличном районе. Только пусть господин Радзивилов не торопится, мне лично спешить некуда. Я вполне могу еще какое-то время пожить тут.

Конечно, с одной стороны, мне крупно повезло, что в моей комнате сохранилось это злосчастное бюро. С другой – меня могли легко покалечить ради музейного экспоната. Вот уж поистине, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Я все еще не могла прийти в себя после нападения, поэтому на нервной почве отправляла в рот одну конфету за другой. Такого шоколада я в жизни не пробовала – он таял на губах, приятно обволакивал рот тонким ароматом и щекотал пикантной горчинкой.

– Знаешь, Макс, после нападения я вся на нервах. Попозируешь мне прямо сейчас? Ты же уже сегодня отработал и теперь свободен? Очень хочу продолжить твой портрет. Может, это меня немного отвлечет…

Макс согласился. Видимо, сегодня я могу капризничать и быть сумасбродной. Мне это позволительно, ведь я такое пережила!

Я не могла найти слов благодарности Максу. Он сегодня спас меня. Страшно подумать, чем все могло закончиться. Меня могли в лучшем случае покалечить, а про худшее лучше вообще не думать…

Макса я мучила долго. Он безропотно позировал и отказывался от перерывов. Хотел дать мне возможность отвлечься и забыть неприятные дневные события.

Я работала увлеченно. Мне казалось, что картина начинает жить своей жизнью, независимо от моих желаний. Я просто рисовала то, что требовал от меня портрет. Почти мистика. Сегодня Макс смотрел на меня как-то по-особенному. Возможно, это у меня просто разыгралось воображение после нападения.

Когда Макс обнимал меня, чтобы успокоить, я слышала, как бьется его сердце. Громко, неровно, взволновано. Он тоже испугался за меня. Или было что-то еще? Как он провел рукой по моим волосам. Заботливо, нежно. Обнял, и мне сразу стало спокойно. А его сердце продолжало бешено колотиться. Я слышала это и прижималась к нему все крепче и крепче. Мне не хотелось, чтобы Макс отпускал меня.

Отогнала от себя навязчивые мысли о Максе. Портрет нравился мне все больше и больше. В нем была какая-то загадка. Возможно, Макс все-таки позволит мне выставить его. Через полтора часа я поняла, что на сегодня, пожалуй, хватит. Стресс давал себя знать. Я выдохлась, да и Макс устал стоять неподвижно. Набросила на портрет ткань, начала вытирать кисти.

– Все Макс, одевайся. На сегодня закончили.

Он подошел ко мне, отобрал кисти, которые я только что протерла, положил их на рабочий столик. Взял мои руки. Я замерла. Макс осторожно поднес их к своим губам, улыбнулся. Поцеловал каждый мой пальчик.

– Подожди, подожди, – попыталась я освободить руки. – Они же в краске.

– Неважно, – прошептал Макс, обнял за плечи и накрыл мои губы поцелуем. Нежным, очень нежным. Так меня никогда не целовали. Долго, и как-то по-особенному. Сердце бешено забилось и попыталось выскочить из груди. Ничего подобного раньше я не испытывала. Голова закружилась и странное, непривычное чувство толкнуло меня в объятия Макса. Я доверяла ему. Меня влекло к нему как магнитом, и я не хотела сопротивляться нахлынувшим эмоциям.

Я поцеловала Макса в ответ. Он улыбнулся:

– Аня, ты необыкновенная…

Чем больше он меня целовал, тем больше я теряла голову. Рука Макса гладила мою спину, его теплая ладонь замерла на пояснице, и я забыла обо всем на свете.

– Макс… – не то прошептала, не то простонала я и обвила его шею руками. – Макс…

Теперь он стиснул меня в объятиях до боли. Крепко, страстно. У меня перехватило дыхание. Я запрокинула голову и посмотрела в стальные глаза Макса. Его взгляд завораживал, обещал счастье и что-то еще, неведомое, но такое влекущее.

Его пальцы вытащили заколку из моих волос, она со звоном упала на пол. Макс взъерошил их, растрепал и зарылся в них лицом.

– Аня, Аня, Аня… – его бархатный голос внезапно стал хриплым.

Мне казалось, я падаю в бездонную пропасть. Но страшно не было. Нет, это было не падение, это был полет.

Я провела ладонью по широкой груди Макса. Его сердце бешено стучало. Я чувствовала глубокие и сильные удары. А мое то замирало в странном томлении, то начинало биться пойманной птичкой.

Сильные руки Макса скользнули мне под футболку, и я почувствовала их прикосновение к моей внезапно ставшей горячей коже.

Макс снова поцеловал меня. Но теперь совсем по-другому. Жарко, страстно, до боли.

– Еще, – попросила я его.

Он осторожно поцеловал мое плечо, его губы щекотали мочку уха. Я таяла в его руках словно воск зажженной свечи. Сегодня я потеряла голову и готова к безумствам. Макс покрыл крепкими поцелуями мое лицо, шею, спустился ниже. И отстранился, глядя на меня. Я начала медленно стягивать свою футболку, не отводя взгляда от глаз Макса, подернутых поволокой. Он помог мне освободиться от нее, задумчиво провел кончиками пальцев по моим губам.

– Поцелуй меня еще, пожалуйста, – снова попросила я его. – Крепко-крепко.

– Из какого ты мира, чудо? – он взял меня за подбородок, заглянул в глаза. – Наивная, милая девочка. Нежный цветок в каменных джунглях…

Его взгляд стал пронзительный. Мне казалось, он видит меня насквозь, и все понимает. Понимает, что происходит со мной лучше, чем я сама. По глазам Макса я догадалась – он знает, что я собираюсь ему сказать. Это придало мне смелости.

– Макс… – начала я, но он приложил палец к моим губам.

– Не говори того, о чем потом пожалеешь, – улыбнулся он. – Ты всего лишь увлечена мною, не более…

– Нет, я…

Он снова улыбнулся и поцеловал меня, чтобы я не могла ничего сказать. Потом продолжил:

– Так бывает. Девушки часто ошибаются в своих чувствах.

– А ты?

– А я запутался…

– Пусть, – я поднялась на цыпочки и поцеловала его. – Сегодня это не важно.

Глаза Макса внезапно потемнели, и что-то странное мелькнуло в них. Призывное и отчаянно-бесшабашное.

– Важно, что мне хорошо с тобой, – мой голос охрип, и я не узнала его.

– И мне тоже.

Он поднял меня на руки, закружил по комнате. Я рассмеялась. Это было волшебно, ново, незнакомо. Макс осторожно положил меня на кровать, коснулся рукой моих внезапно пересохших губ, погладил щеку.

– Макс, – прошептала я. – Мне так хорошо с тобой. Ты у меня первый…

Сказать, что Макс побледнел – не сказать ничего. Он отшатнулся, а через мгновение схватил меня в охапку и рывком посадил на кровати.

– Что? – прошептал он.

– Ты у меня первый, – повторила я беззвучно.

Он сел на пол рядом с кроватью:

– Ты у меня тоже…